Следствие, которое не состоялось

Жаром огня полыхнуло от этих строк. "Вера - пустое слово..." Да за такие мысли и в Англии отправляют на костер...

На втором листке уцелело больше строк:

Не он ли в семинарию близ Реймса

Навез попов английских из Дуэ

И против государыни законной

Их возмущал?

[Кристофер Марло. "Герцог Гиз"

(Парижская резня), сцена 22]

И об этой школе кое-что слышал коронер из разговоров в порту. Будто бы сам папа римский на собственные деньги основал в городе Дуэ, во Фландрии, специальную семинарию для обучения католических шпионов из английских предателей-беглецов. А когда нидерландские протестанты заключили военный союз с Англией, глава французской католической лиги герцог Генрих Гиз, вдохновитель подлой Варфоломеевской резни, взял эту семинарию под свою защиту и опеку и перевел во Францию, под Реймс, город, где венчаются на престол короли франков. Возглавляет школу еще одни изменник - Джон Аллен.

Кто же такой Марло?

Католический шпион?

"Кит всегда таскался с сэром Френсисом, когда тот бывал на берегу, всплыли в памяти слова боцмана Хинта. - Он собирался написать про нас с адмиралом целую книгу. Очень толстую книгу! Толще Библии".

Выходит, много расспрашивал, маскируясь разговорами о том, что собирается писать библию пиратов? А ведь сэр Френсис - это английский военный флот...

Но тогда почему же эти трое молчат?

Вместо того чтобы разоблачить шпиона и изменника - ни единого намека! Да еще и предали огню какие-то бумаги.

Говорят: случайное убийство, самозащита... Возможно, сказать правду для них опасно? Но если так...

- Кто же он такой, этот Марло? - грохнул кулачищем по столу Джо, путаясь в собственных догадках. Что о нем может добавить Хинт? Разве что пересчитать все корчмы, где вместе побывали. На это у деда память исключительная. А у Элеоноры тоже одно на языке: был человек вежливый и приветливый. Женщина есть женщина! Однако кто-то должен его хорошо знать. Он был драмоделом, так что надо заглянуть в театр и там расспросить. Он был магистром, воспитанником колледжа Тела Христового, значит, следует побывать в Кембридже...

Утром коронер Джон Шорт не повез задержанных и свидетелей к окружному шерифу, а оседлал крепкого верхового коня. Уже сидя на нем, он подозвал к себе констебля Томаса Доджа и сурово приказал, воспользовавшись опытом, полученным из рукописи:

- Слушай внимательно, Том. Я оставляю убийц на твою личную ответственность. Так вот! Никого к ним не допускай, сам с ними не разговаривай, еды и питья не давай, чтобы они упали духом и отощали телом. Будь начеку до самого моего возвращения. В случае чего - стреляй!

- Будьте уверены и положитесь на меня, шеф! - горячо поклялся верный Том. - Пули для них у меня отлиты.

Свистнула плеть, и конь зацокотал в утреннем тумане, наплывавшем с Темзы.

ДНЕВНЫЕ ПОЕЗДКИ КОРОНЕРА

Наибольшее из лондонских зрелищных сооружений - "Театр" Джеймса Бербеджа находился на северном берегу Темзы, за городской чертой, недосягаемый для ханжей-пуритан из богатого Сити. Вместе с мрачным, известным зловещей славой, пригородным местечком Нортон Фольгейт, этот земельный участок, к большому сожалению, не подлежал юрисдикции лондонского шерифа, так как относился к графству Мидлсекс. Темза словно разделяла два враждебных лагеря - с одной стороны разбросанные деревянные, размалеванные линяющей краской театры, ободранные балаганы ярмарочных лицедеев и зверинец с медвежьим цирком, с другой - из серого камня, надменные в своей архитектурной суровости правительственные и торговые здания, над которыми четко вздымалось Вестминстерское аббатство, где с Большого Бена [название самой высокой башни аббатства] ежечасно раздавался звон, гулко отбивая время.

Правительственный, деловой Лондон высокомерно и презрительно взирал на расточительные, а значит, и бессмысленные народные гульбища с их непристойными представлениями из жизни монархов, которые полностью отвечают распущенным вкусам развратного люда.

Про это полузабытое административное разделение вспомнили, когда степенные толстосумы из торговых корпораций добились распоряжения лондонского шерифа о разрушении всех без исключения театриков, ибо в них, мол, процветало безобразие и гнездилась крамола. Разве не лучше было бы, если бы с обеих сторон Темзы солидно и благопристойно высились торговые и банковские конторы? И оказалось, что напрасно добивались.