Следствие не закончено

Ну, а чем, как не благоприятным стечением обстоятельств, можно объяснить также совершенно неожиданную для обоих встречу Михаила и Катюши Добродеевой — встречу, которая, на взгляд того же Фонарчука, да и Яруллы Уразбаева, никак не могла способствовать ни возникновению, ни укреплению взаимной симпатии.

Да и весь дальнейший разворот событий, весьма вероятно, показался бы стороннему наблюдателю противоречащим нормальной житейской логике.

Впрочем, еще в прошлом веке мудро и точно определил девичью психологию великий русский поэт:

Кто сердцу юной девы скажет:
Люби одно, не изменись?..

А вообще вся история дальнейших взаимоотношений двух парней и одной девушки легко просматривалась между строк двух писем Катюши Добродеевой к Павлику Пристроеву.

Первое письмо начиналось, как начинаются, очевидно, сотни такого рода писем:

«Дорогой Павлик!

Минуло всего три дня, как мы с тобой расстались, а мне кажется — долгие годы прошли!

Скучно, скучно, скучно!

Пусто, пусто, пусто!

Осень, осень, осень — и на деревьях и на душе!

Тебя, конечно, интересует, чем закончилась та препротивная история, которая помешала нам с тобой как следует проститься. К сожалению, пока ничего сообщить не могу. Правда, был составлен протокол, который я подписала и за себя и за тебя, но боюсь, что на этом дело и заглохнет. К такому заключению я пришла потому, что когда возвращалась домой, а время было уже близко к полуночи, и дежурный по милиции — как это ни удивительно, хорошо воспитанный человек — выделил мне провожатого, того самого здоровенного парня с нарукавной повязкой, который пришел тебе на помощь, его фамилия Громов, — так по поведению этого «рыцаря» я поняла, что, поскольку хулиган оказался рабочим, ну, ты сам понимаешь…»

И заканчивалось это письмо тоже как сотни девичьих писем:

«…Как подумаю, что я буду такой одинокой и несчастной еще больше четырех месяцев, — просто кричать хочется. И звать:

— Павлик, милый, приезжай скорее: здесь ждет не дождется тебя твоя волжаночка Китти!»

Кого не порадует такое письмецо!

Но, как известно, все в подлунном мире преходяще. И даже сама луна перестала быть только «небесным светилом».

Так что стоит ли удивляться тому, что от последнего письма, которое Павлик Пристроев получил уже в декабре, на него повеяло истинно зимним холодом.

«Здравствуй, Павел!

Возможно, ты и прав, обижаясь на меня за то, что я так долго не отвечала на два твоих последних письма.

Но, честно говоря, как-то не о чем стало писать.

А повторяться — не хотелось.

Да и времени не находится: я ведь и на будущую осень тоже хочу попытаться поступить в вуз, хотя бы на заочный факультет. А так как для этого, как выяснилось, желателен трудовой стаж, папаша устроил меня библиотекаршей в Дом культуры. Работа скучная, но ничего не поделаешь.

А вообще я согласна с Иваном Сергеевичем Тургеневым: то, во что свято верит человек в молодые годы, часто оказывается призрачностью.

Обидно, конечно, но приходится признать, что наши классики кое о чем рассуждали правильно».

А заканчивалось это последнее послание таким здравым рассуждением: