Следствие продолжается

Вечер удался на славу. Все наперебой расспрашивали о Мглистых островах, но Берт знал о них только по рассказам матушки: сам он мало что помнил, поскольку покинул родину совсем маленьким. Впрочем, энциклопедические знания Руперта и кое-какие интересные факты, вычитанные Дэвидом в познавательных журналах, дополняли картину. Картина складывалась… интересная.

Компания как раз перешла к спору об институте семьи и брака на островах, когда кто-то вдруг взревел над их головами:

— Руппи! Ты ли это?!

Невозмутимый Бессмертных, и тот вздрогнул, обернулся и встал, раскрывая объятья еще одному колоритному персонажу.

— Розен! Какая встреча!

Господа стиснули друг друга в объятьях, и незнакомец, кажется, даже умудрился приподнять следователя, что говорило о недюжинной физической силе.

— Позвольте представить, — выдохнул Бессмертных, поправляя слегка помятый фрак. — Комиссар юстиции Розен Сидельских, мой старый знакомый.

— Очень приятно… — начал было вставать из-за стола Дэвид.

— Сидеть! — рявкнул комиссар.

— Но…

— Сидеть, я сказал! — повторил тот, и юноша рухнул обратно на стул.

— Это у него профессиональное, — ласково произнес Руперт. — Не обращайте внимания.

Дожидаться, пока стюард подаст стул, Сидельских не стал, уцепил ближайший свободный из-за соседнего столика и уселся. Каролина смотрела на него с детским любопытством, а комиссар, похоже, только что обнаруживший присутствие дамы, не замедлил облобызать ей руку.

— Госпожа Кисленьких? Наслышан, наслышан! — сказал он вполне галантно.

Дэвид же, оказавшийся к комиссару вплотную, постарался незаметно отодвинуться, пусть даже так он опасно приближался к Полу Топорны. Офицер суда был злом знакомым и привычным, да даже и не злом вовсе, а уж беарийский поручик — так и вовсе славным человеком! А вот комиссар юстиции с такими замашками… И еще — Дубовны припомнил, что именно о Розене Сидельских в университете ходили самые жуткие слухи.

Комиссары юстиции занимались тем, что за определенное вознаграждение разыскивали лиц, уклоняющихся от исполнения наказания, назначенного городскими адвокатами. А поскольку платили им поголовно, то… «Целиком везти через три границы было слишком уж хлопотно», — частенько отговаривались они, предъявляя добычу…

— Господин фон Цект? — говорил тем временем комиссар. — Как же, имел честь быть знакомым с вашей прелестнейшей матушкой! Руппи, кстати, а что вас занесло сюда этакой компанией?

— Да есть у нас дельце на Мглистых островах, — туманно ответил следователь.

— Вот совпадение! — хмыкнул тот. — У меня тоже!

— Опять ловишь кого-то?

— Да, сбежал один, — фыркнул Сидельских, — а с островов выдачи нет, он у нас политическим считался… ну, ты знаешь, жертва режима, все дела. То есть за выкуп-то они его отдать согласны, но…

— Дешевле и надежнее заплатить тебе, — кивнул следователь. — И как на этот раз?

— На этот раз у меня с собой большой саквояж, — ухмыльнулся тот. — Говорю же, выдачи нет, как тут еще прикажешь работать?

— А-а, — понимающе кивнул Бессмертных, а Дубовны уверился в том, что все рассказы о комиссаре — чистая правда.

Ну и выглядел он… соответствующе. Никакого фрака, на ногах так и вовсе — легендарные сапоги, которые носят беарийские пастухи-отморозки из тех, что пасут оленей в далекой тундре. Их острыми мысками запросто (если со сноровкой) можно запинать парочку волков, что пастухи частенько и проделывают, а тяжелыми каблуками — погонять верховых оленей. Правда, поговаривали, Сидельских использовал их в несколько ином качестве…

— Дэвид, по-моему, вам нехорошо, — заметил вдруг Бессмертных. — Опять засмотрелись на какую-нибудь красотку? Вам Каролины мало? Ах, не засмотрелись… Понятно, вы просто переутомились. Теодор?

— Похоже на то, — флегматично ответил доктор. — Отпустите молодого человека, Руперт, пускай выспится, как следует!

— Идите уж! — отпустил следователь стажера и тот, неуклюже извинившись, отправился в свою каюту.

По правде говоря, спать он не хотел и даже не слишком утомился. Конечно, компания комиссара юстиции — это не подарок, но Дэвид уже был достаточно закален теорией и практикой каролевского скоросудия, чтобы не дрогнуть.

Дело было в другом. Дэвид Дубовны просто-напросто страдал!

Причина страданий была вполне тривиальна. Конечно, душу стажера грел подарок прекрасной Ирмы Конг (ее он боялся даже воображать, чтобы чего-нибудь не вышло, но ее светлый образ хранился в его сердце), но она ведь была далеко, и…

Ну а кроме того, оказалось, что юноша является спутником таких высоких особ… Ну ладно еще шеф, ладно госпожа Кисленьких, но теперь еще и Берт оказался султаном! А те франтоватые сапоги, носившие явные следы деятельного употребления?.. Ощущение собственной ничтожности было невыносимо!