Следствие продолжается. Финал Краба

На улице оба вздохнули с облегчением. Шли молча. И только когда сели в машину, Игорь Николаевич проговорил:

– Не помню, кто сказал: «Прожили два человека свои жизни. И за это им на кладбище поставили памятники. Одному – на добрую память, что он жил, другому – для сведения, что умер». Не трудно догадаться, какой памятник поставят этому хозяину.

Машина неслась по темным, умытым дождем улицам.

Хватит! Отбегался

Скалов сидел за столом рядом с Гореловым и делал вид, что пьет наравне со всеми. Напротив сидели трое – молодые мужчины, рядом с ними – совсем окосевший Батурин. По материалам уголовного розыска Скалов знал, что Батурин – «специалист» по очистке квартир. И то, что сегодня случай свел оперативного работника с этим вором, было неплохо.

Батурин подозревался в нескольких крупных квартирных кражах. Скалов хорошо помнил, как чертыхался Тростник, когда рассказывал о Батурине. Тростнику удалось выяснить, что последний причастен к этим кражам. Брать его без достаточных улик не было никакого смысла. Добиться от него правдивых показаний просто невозможно. Тростник более десяти дней пытался установить, с кем Батурин ворует и где прячет краденое. Казалось, все места возможного сбыта похищенного уже удалось выявить. Но поймать преступников оказалось делом нелегким.

Тростнику доставалось и от начальства. И действительно, среди похищенного имущества наряду с мелкими предметами и ценностями были крупные вещи, особенно ковры, сбыть которые почти на виду у работников милиции было невозможно. Сколько ни бился Тростник над разгадкой, где воры устроили тайник, ничего утешительного добыть не мог. И вот Батурин сидит вместе со своими друзьями за одним столом с оперативником и, не зная того, упивается хвастливыми речами:

– Что мне деньги?! Вчера в ресторане червонцем дал прикурить Сане.

Сидевший напротив, уже изрядно пьяный, Саня подтвердил:

– Точно-о… Официантка от удивления ч-чуть ноги не о-ошпарила.

Скалов постепенно все больше и больше накапливал сведений о друзьях Батурина. Маленький магнитофон во внутреннем кармане пиджака Скалова четко фиксировал весь разговор. Нужно только умело направлять ход воровской беседы. Скалов вспомнил о спрятанных коврах и решил попытаться выяснить, где их укрыли Батурин и его друзья.

Лейтенант придвинулся к Батурину и заплетающимся языком сказал:

– Ты, кореш, молодец! Был у меня друг – копия ты. С таким – готов куда угодно. Жаль – погорел. И главное, обидно: заделал квартиру, золотишко, хрусталец, башни взял. Я помог ему красиво сбыть. А его, фраера, опять на ту же хату потянуло. Вспомнил, что уж больно красивый ковер имеется. Отговаривал его, отговаривал, а он мне: «Ничего… никто не рассчитывает, что я опять в ту же квартиру пойду. Понимать надо… психология». Ну и пошел. Взял коврик – и в комиссионку. А оказалось, что, как только он из квартиры с ковриком вышел, тут же и хозяин пришел. Кипеж поднялся. Контора приехала. Пустили собаку, а она, сволочь ушастая, прямо к комиссионке и приперла. А там кореш мой уже коврик какой-то мадам загоняет. Так, бедняга, и погорел.

Батурин засмеялся:

– Мы делаем иначе. От ковров тоже не отказываемся. Но только загонять их не спешим. Нашли, так сказать, великолепное место для временного хранения. – Он достал из кармана пиджака паспорт и вынул из него несколько квитанций. – Вот они – коврики мои. Видишь? В кармане помещаются. Ни один барбос своим носом не учует.

Скалов увидел, что это квитанции о сдаче ковров в химчистку. «Так вот оно что! – удивился лейтенант. – Оказывается, они “прячут” ворованные вещи. Сразу же после кражи ковры сдают в химчистку, вроде как в камеру хранения. Ловко!»

– По своим ксивам сдаешь?

– Что я – фраер? Ксивы – не проблема. Если тебе надо – скажи, на любую фамилию сделаю.

Скалов понимал, что квитанции и фальшивый паспорт, будь задержан Батурин, – неопровержимые доказательства его вины. Оперативник начал искать выход из создавшегося положения. Неожиданно раздался звонок. Все замерли. Горелов направился в прихожую. Наступила напряженная тишина. Скалов видел, как Батурин вытащил из кармана паспорт с квитанциями и сунул его в сапог, что лежал у дивана. Но это была не милиция. В дверях стоял Краб.

– Привет компании! – бросил он как-то безразлично и повернулся к Горелову. – Пойдем поговорим.

И они направились на кухню. Скалов тоже поднялся и пошел за ними. Краб со злостью проговорил:

– Что же вы, гады, туфту мне суете?

– Какую туфту? – удивился Горелов.

– Кто отпечатки от ключей делал?

– Я. А что такое?

– Что такое! Что такое! Ты же совсем другие отпечатки дал.

– Брось мозги заливать! – вспылил Горелов и кивнул в сторону Скалова. – Он видел, как я садился в машину, когда фраер бабу на кладбище повел.

Скалов подтвердил слова Горелова.

Краб громко сказал:

– Ну вас к… Больше моей ноги здесь не будет. Мы друг друга не знаем.

И он сразу же направился к выходу. Скалов мгновенно сориентировался:

– Я догоню. Поговорю с ним, – успокоил он стоящего в растерянности Горелова и пошел за Крабом.