Следствие продолжается. Финал Краба

— Не хнычь! Голова дороже. Иди сюда, — и Краб за руку потащил Мужика к окну. Быстро открыл его, вырвал из рук Мужика саквояж и бросил в окно:

— Прыгай!

Тот не решался, и Краб, грязно ругаясь, изо всей силы толкнул его вниз. Затем сам влез на подоконник, крепко держась за него руками, спустился пониже и разжал руки. Тело тяжело плюхнулось на землю. Рядом стонал Мужик. Краб быстро нащупал руками саквояж с деньгами, прохрипел:

— Пошли! — и бросился к кустам. Сзади послышался голос напарника:

— Краб, Жора, помоги! я не могу… нога

Краб возвратился к Мужику.

— Что ты, как баба! Что с тобой?

— Жора, друг, я, кажется, ногу сломал… встать не могу.

Краб приподнял его и, подхватив под мышки, помог доковылять до кустов. Впереди высился бетонный забор. Степан громко стонал и сквозь зубы проговорил:

— Жора… больше не могу. Не смогу через забор…

— Заткнись, стерва! Погореть хочешь?! Там тебя быстро вылечат.

Но Мужик не слушал. Он сел на траву и застонал еще сильнее.

— Болит, зараза. Ой, как болит! Не могу больше.

Краб достал из саквояжа фонарь и, прикрывая свет рукой, посветил на ногу.

— Давай посмотрю, что там, — он приподнял штанину и разразился площадной бранью. Вся нога была в крови, а из кожи торчала острая кость — открытый перелом. Мужик при виде всего этого взвыл и откинулся на спину.

«Что делать? — лихорадочно думал Краб. — Через забор не перетяну. Да и лягавые вот-вот появятся. Собака быстро доведет. Бросать тоже нельзя, сразу расколется».

Краб еще продолжал думать и искать выход, а правая рука уже машинально сжала нож. Взмах — и лезвие но самую рукоятку вонзилось в грудь Мужика. Тот вздрогнул и сразу же замер. Краб, не вынимая ножа из груди своего напарника, того самого, кому неоднократно клялся в вечной дружбе, схватил саквояж и бросился к забору. Но в этот момент сзади послышался шум. Оглянулся — и чуть не обмер. Сзади его настигал огромный пес. Краб швырнул в сторону саквояж и, напрягая все силы, бросился к забору. Только поднялся наверх, как подскочила собака и громко залаяла. Краб понимал, что псу почти трехметровое препятствие не преодолеть. Спустившись на противоположную сторону, он устремился к ручью, который был совсем рядом. Минут десять, громко расплескивая воду, бежал вниз по течению, потом выбрался на берег и через пустырь направился к ближайшим домам. Повернул налево. Вот и школа. Во дворе еще вчера он поставил машину. Краб быстро открыл ключом дверку и сел за руль: «Порядок! Теперь вперед!» Машина осторожно выехала со двора и, набирая скорость, понеслась по ночной улице…

О Николаеве существуют два мнения

Ветров постучался и открыл обитую черной драпировкой дверь. В кабинете за старомодным письменным столом сидел пожилой, с обильной сединой, мужчина.

— Здравствуйте! Я из уголовного розыска, — представился майор, протягивая хозяину кабинета служебное удостоверение. — Это я звонил вам.

— Здравствуйте, товарищ Ветров! — ответил начальник отдела кадров и возвратил Игорю Николаевичу удостоверение. — Я к вашим услугам.

— Николай Иванович, я хочу побеседовать о слесаре Николаеве. Не помните его?

— Николаев? Почему же, помню. Он у нас около года работает. Непонятный человек.

— Это почему же?

— Начальник цеха в нем души не чает, а товарищи по бригаде обратного мнения. Вы знаете, только что закончилась смена. В цехе теперь собрание идет. Там, насколько мне известно, и о Николаеве разговор пойдет. Если хотите, давайте сходим, послушаем.

Они вышли из заводоуправления и пошли но узкой, заросшей с двух сторон, аллейке. Игорь Николаевич задумчиво произнес:

— Осень скоро. Деревья в городе это чувствуют особенно: быстро желтеют. — И неожиданно спросил: — Не можете ли вы сказать, почему об одном и том же человеке два мнения появились?

— Трудно ответить. Мне кажется, что рабочие правы. Николаев умеет начальству пыль в глаза пустить. Там, где его заметит начальство, — трудится, там, где нет, — хоть кол на голове теши. Начальство не всегда все видит, а вот кто рядом работает — всегда.

— О чем говорят сегодня на собрании?

— О рабочей совести. Интересный разговор, наверное, идет. Я ожидал вас — не пошел. А очень хотел послушать.

Они подошли к двухэтажному корпусу и направились внутрь. Прошли по гулкому длинному коридору и вскоре оказались в небольшом помещении, на дверях которого Ветров прочитал надпись: «Красный уголок». На составленных в ряды стульях сидело человек сто. За столом президиума заняли места пять человек. Выступал пожилой рабочий. Ветров наклонился к начальнику отдела кадров и спросил:

— Кто он?

— Андреев, токарь. Уже около двадцати лет у нас работает. В этом году «Знак Почета» получил.

В этот момент оратор закончил речь, и на смену ему вышел другой. Он снял с головы берет и, сжимая его в руке, обратился к собранию:

— Мне кажется, что если мы сегодня поведем откровенный разговор, то от этого выиграет не только каждый здесь присутствующий, но и весь коллектив. Вот вы, Александр Михайлович, все говорите — прогресс, прогресс! А как он достигается у нас?

— Кто это? — тихо спросил Ветров.