Следствие ведет Россана

— Да-да, — пробормотал старик, взволнованный и возбужденный.

Россана чуть не расплакалась, глядя, как он, поднявшись на ноги, пытается пойти, делает мелкие, неуверенные шажки, совсем как ребенок, который только учится ходить, — это было похоже на воскрешение мертвого. Ее переполняла такая радость и волнение, что она даже не вздрогнула, когда вдруг услышала прямо у себя за спиной голос:

— Молодец! А что ж ты теперь будешь делать?

Позади нее стоял Джанфранко с графином воды в одной руке и с топором на коротком топорище в другой. Не отрывая от нее взгляда, он, согнув колени, поставил графин на пол. Собрав все свое хладнокровие, Россана презрительно улыбнулась. Но положение было поистине отчаянным.

— Значит, это ты был сообщником? Я так и думала, — проговорила она.

Сторож смотрел на нее с серьезным видом, плотно сжав губы. На старика он не обращал никакого внимания.

— А как ты догадалась?

— Помнишь тот день, когда его похитили? Ты чем занимался в тот момент, когда мои приятели вошли в вестибюль, а около подъезда какие-то бандиты набросились на дядюшку Пьеро? Ты подметал пол, а ведь обычно ты торчишь у дверей и дожидаешься, пока все не войдут, и уборку никогда не начинаешь раньше девяти. А когда ребята выскочили обратно на улицу, ты что делал? Ты себе преспокойненько остался внутри, чтобы потом тебя не тягали в свидетели, а главное, ты знал, что эти мерзавцы могут начать стрельбу, и вовсе не хотел схлопотать себе пулю. Ведь верно, Джанфранко?

Сторож мрачно кивнул, и Россана поняла, что он растерян и испуган, наверно, не меньше, чем она.

— Поэтому потом, когда тебя допрашивал мой отец, ты заявил, что ничего не слышал и не видел, хотя Руджеро, выбежав на улицу, громко закричал, что похитили старика Пьеро. Поведение мало сказать странное. И вот, немножко пораскинув умом, я в конце концов пришла к выводу, что ты у них вроде наводчика: похитители тебя использовали, чтобы ты помог осуществить их план — информировал об уличном движении у школы, о времени начала занятий, о том, когда приходит продавец завтраков, а может, и о том, когда поблизости от школы нет полицейских. Не так ли, Джанфранко?

— Да, верно. Но как тебе удалось найти старика?

— Знаешь, именно потому, что я подозревала тебя. На днях я видела, как ты, несмотря на высокую температуру, подметал вестибюль, это ты-то, который из-за простого насморка берешь больничный лист и заваливаешься на целую неделю в постель. Глядя на тебя, можно было подумать, что ты не в силах расстаться со школой ни на минуту. С чего бы это? А тем временем люди адвоката Алесси перевернули вверх дном весь город, но так и не смогли найти старика, хотя ваша шайка уже распалась и все вы думаете уже не о том, чтобы нападать, а о том, как бы получше спрятаться. И вот сегодня утром мне пришло в голову одно предположение. «А что, если вдруг, — подумала я, — его прячут именно в школе?» Вот я и пришла… Да, кстати, а как это он здесь оказался?

— Это после того, как у них взорвалась бомба. Они сказали, что меня никто не станет подозревать, что лучше такого тайника ничего и не придумаешь…

— И тебе дали денег…

— Конечно, ведь должны были они мне заплатить.

— Вот ты и обрадовался, купил себе часики…

Сторож наморщил лоб: последней фразы он не мог взять в толк. В самом деле он купил себе замечательные часы, но откуда эта проклятая девчонка об этом узнала? Россана, поняв ход его мыслей, улыбнулась.

— Тебе сильно не повезло. Моему отцу давно хочется иметь именно такие часы. Он о них мечтает уже два года, и у нас дома все знают, сколько они стоят: шестьсот тысяч лир! Конечно, учитель истории говорит, что вы, школьные сторожа, получаете больше, чем преподаватели, но все-таки же не так много. Вот видишь: отец никак не может купить себе такие часы, потому что он живет на свое жалованье. Потому что он честный человек, а не преступник, как ты.

Джанфранко крепче сжал топор, Россана инстинктивно попятилась и пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Старый Пьеро, словно застыв, продолжал стоять неподвижно в дверном проеме; он тяжело дышал от затрачиваемых им усилий и не произносил ни звука, словно уже смирившись со своей судьбой.

— Сейчас ты у меня навсегда заткнешься, — прорычал сторож, медленно надвигаясь на нее, и Россана решила, что уже пора выложить свой главный козырь.

— Это тебе не поможет, ты попался. Меня ждут товарищи, они знают, что я спустилась сюда, — сказала она, и Джанфранко остановился, недоверчиво глядя на нее.

— Не надейся, что тебе удастся меня провести…

— Нет, я и не думаю врать: они нарочно разыграли комедию, чтобы я могла незаметно сюда пробраться.

— Комедию? Какую комедию?

— Да с тем мальчишкой, которому вдруг плохо сделалось. Это и был мой товарищ. В этом-то и заключался весь трюк: ты побежал в одну сторону, а я бросилась в другую!

Потная физиономия Джанфранко от злости пошла красными пятнами. Он сжал зубы так крепко, что Россане показалось, что она слышит их скрежет.

— Этот… этот сопляк, этот молокосос, значит, ломал комедию, притворялся, что ему плохо?

— Ну да!