Следствие

Днём он почти не вспоминал о загадочных ночных происшествиях: его целиком захватывала работа. И только иногда, когда встречался в Скотленд-Ярде с Кинзи, ему казалось, что тот смотрит на него как-то выжидающе, с насторожённым любопытством, но Грегори не решался затрагивать эту тему — очень уж всё это казалось малозначительным. Постепенно и незаметно Грегори изменил распорядок дня: стал приносить домой протоколы и засиживался над ними до полуночи, а то и позже, и это помогло ему удержаться от окончательного падения в собственных глазах, к чему, надо заметить, он был уже близок. В часы бессонницы у него рождались самые противоестественные мысли, а несколько раз он готов был просто-напросто сбежать куда-нибудь в отель или пансион.

По возвращении от Шеппарда ему особенно остро хотелось покоя. Хмель прошёл, остался только неприятный терпкий привкус во рту, да глаза резало, будто под веки попал песок. Пустая лестница тонула во мраке. Он быстро проскочил гостиную, в которой льдисто поблёскивали по углам тёмные зеркала, и с облегчением захлопнул за собой дверь комнаты. Привычно — это уже стало рефлексом — замер, прислушиваясь. В такие минуты он действовал автоматически, инстинктивно. Дом словно вымер. Воздух в комнате был душный, застойный. Грегори включил свет, распахнул настежь дверь на террасу и взялся за приготовление кофе в маленькой электрокофеварке. Голова раскалывалась. Казалось, боль, притаившаяся, пока он был занят делами, вырвалась на волю. И ко всему прочему не покидало ощущение, будто случилась беда. А ведь ничего страшного не произошло. Ну сбежал от него человек, отдалённо напоминающий покойника с фотографии. Шеппард поручил дело, которое он и без того хотел вести. При этом инспектор наговорил массу непонятных вещей. Но, в конце концов, это только слова, а потом ведь Шеппард тоже имеет право на странности. Может, он под старость стал мистиком. Что ещё? В памяти всплыла сцена в пассаже — встреча с самим собой — и Грегори невольно улыбнулся: «Да, сыщик из меня…» «Даже если я и завалю это дело, ничего страшного не произойдёт», — подумал он. Вытащил из ящика толстый блокнот и записал на чистой странице: «МОТИВЫ. Деньги — религия — секс — политика — сумасшествие».

Потом поочерёдно вычеркнул все позиции за исключением одной — «религия». Выглядело это совершенно по-идиотски. Грегори швырнул блокнот, опустил голову на руки. Кофеварка пронзительно шипела. Это наивное перечисление мотивов, в общем-то, было не такой уж и глупостью. Снова начала кружить пугающая мысль. Он пассивно ждал. Нарастало тоскливое ощущение, что вот опять перед ним разверзается что-то непонятное, тьма, и он беспомощно, точно червяк, будет копошиться в ней.

Грегори передёрнуло. Он встал, подошёл к столу, раскрыл растрёпанный том «Судебной медицины» на странице, отмеченной закладкой. Глава называлась «Трупное разложение».

Он попытался читать, но уже через минуту просто бездумно скользил глазами по строчкам. И тут перед его взором встал кабинет Шеппарда, стены с изображениями застывших мёртвых лиц. Он представил, как инспектор расхаживает там от окна к двери, один в пустом доме, как останавливается у стены и смотрит… Грегори снова вздрогнул: «Похоже, я дошёл до точки. Начинаю подозревать Шеппарда». Кофеварка пронзительно свистела, кипяток бурлил под стеклянным колпаком, кофе был готов.

Он захлопнул книгу, налил чашку кофе и, стоя в дверях, выпил его несколькими глотками. Кофе обжигал рот, но Грегори не замечал этого. Над городом висело мутное зарево. Машины проносились по асфальту, затемняя полосы отражённых, как бы втопленных в чёрное стекло огней. Из глубины дома донёсся слабый шорох, словно мышь прогрызалась сквозь фанеру, но он знал, что это никакая не мышь. Он чувствовал, что проигрывает, хотя игра ещё не началась.

Грегори вышел на террасу. Опершись о каменную балюстраду, поднял глаза к небу. Оно было усыпано звёздами.

3

Грегори проснулся с уверенностью, что во сне нашёл ключ к этому делу, но, как ни старался вспомнить, ничего не получалось. За бритьём сон внезапно всплыл в памяти: он был в Луна-парке и стрелял из длинного красного пистолета в медведя, который после каждого попадания вставал на задние лапы и рычал. Потом оказалось, что это вовсе не медведь, а доктор Сисс, бледный, в чёрной пелерине. Грегори целился в него из пистолета, который вдруг стал мягким, как резина, и вообще был совсем не похож на пистолет, но он всё равно нажимал пальцем там, где должен быть спусковой крючок. Что было дальше, он не помнил. Побрившись, он решил позвонить Сиссу и договориться о встрече. Когда он уходил из дома, миссис Феншо сворачивала длинную дорожку в холле. Под табуреткой сидела одна из кошек. Грегори так и не смог научиться различать их, хотя, когда кошки были вместе, видел, что они совсем разные.