Следствие

Он выдвинул ящик. В нём лежал небольшой пакет, завёрнутый в газету. Комендант заколебался, потом решительно выложил его на стол. Грегори развернул измятую газету. Белая тощая кошчонка с чёрным кончиком хвоста, мокрая, взъерошенная, с неестественно вытянутыми лапами, смотрела на него одним узким, точно восклицательный знак, помутневшим зрачком.

— Дохлая? — Грегори ошеломлённо смотрел на коменданта.

— Когда я туда вошёл, она была ещё жива.

— А! — неожиданно воскликнул Грегори. — Когда она подохла?

— Когда я её взял, она уже начала холодеть. И ужасно мяукала.

— А где вы её нашли?

— У гроба. Она сидела на венке.

Грегори закрыл глаза. Потом снова открыл, взглянул на кошку, завернул её в газету и отложил на подоконник.

— Надо будет её захватить, вскрытие сделать, что ли, — пробормотал он, потирая лоб. — А зачем вы её взяли?

— Из-за следов. Вы не видели её следов, верно?

— Нет.

— Потому что их не было, — объяснил комендант. — У меня был только фонарик, но я тщательно осмотрел всё вокруг. На снегу её следов не было.

— Но как же она попала туда? Может, она всё время там сидела?

— Не знаю. Должно быть, когда пошёл снег, она уже была там.

— А когда пошёл снег?

— В начале двенадцатого. Может, чуть позже. Это можно точно установить.

— Хорошо, но как она попала в морг? Она что, всё время там была?

— Вечером её не было. Стикз дежурил до трёх. С одиннадцати до трёх. Я думаю, тогда…

— Этот Стикз, он открывал дверь?

— Когда принял дежурство, открыл. Он очень исполнительный. Хотел удостовериться, что всё в порядке. Я спрашивал у него.

— М-да. Вы полагаете, кошка в это время и проскользнула?

— Да. Думаю, так оно и было.

Вошли Томас и Вильсон.

— Лейтенант, всё готово. Коллз поехал подбросить доктора на станцию, сейчас вернётся. Едем.

— Да. Положите это в багажник. Соренсену будет работка, — не без злорадства заметил Грегори и подал коменданту руку. — Благодарю вас. Если будет возможно, пусть Вильямса перевезут в лондонский госпиталь. В случае чего звоните мне. Ладно?

Они спустились вниз. Грегори посмотрел на часы и удивился: было уже начало первого. Хотелось есть.

— Перекусим? — предложил он.

Рядом был маленький ресторанчик. Даже не ресторанчик, а бар с четырьмя столиками. Только они сели, подъехал Коллз. Вильсон позвал его. Сержант поставил машину и присоединился к ним. Ели в полном молчании. Фотограф вытер салфеткой чёрные пижонские усики и заказал пиво.

— Выпьете, лейтенант?

Грегори отказался. Сержант тоже.

— Не могу, за рулём, — объяснил он.

Когда они вышли из ресторанчика, был уже второй час. В канавах текли чёрные ручьи, снег превратился в тёмную жижу, только кое-где на крышах поблёскивал грязно-серый лёд. Грегори захотелось повести машину. Коллз сел рядом с ним, остальные на заднем сиденье. Машина рванула, поднимая фонтаны грязной воды. Грегори краем глаза глянул на Коллза: не против ли тот такой скорости — как-никак за машину отвечает он, — но сержант сонливо и безучастно смотрел в боковое стекло. Тогда Грегори поехал ещё быстрей. Вёл он хорошо, но, как ему казалось, слишком нервно. Машина мчалась с ветерком, через несколько минут все стёкла были в мелких каплях. За Уимблдоном на шоссе стало тесно. Грегори так и подмывало включить сирену: приятно было бы видеть, как перед тобой моментально освобождается дорога. Но он не решался: всё-таки они никуда не торопятся. До Лондона доехали меньше чем за час. Вильсон и Томас пошли в лабораторию. Грегори решил идти домой, и сержант подвёз его. Когда машина остановилась, Грегори, вместо того чтобы выйти, предложил Коллзу сигарету, а потом вдруг спросил:

— Ну как, видели?

Сержант, опуская боковое стекло, неопределённо кивнул.

— Слушайте, Коллз, мы знаем друг друга не первый день. Скажите, что бы вас заставило бежать без оглядки с заряженным пистолетом в руках?

Коллз искоса глянул на Грегори, поднял брови и аккуратно стряхнул пепел. Грегори уже решил, что ответа не будет, как вдруг сержант бросил:

— Танк.

— Нет, нет, вы же понимаете, что я имею в виду.

Сержант сделал глубокую затяжку.

— Я там внимательно осмотрелся. Он ходил по кругу, всё время по кругу. И вот, часов в пять или около того заметил что-то, что ему не понравилось. Но побежал он не сразу. И это важно. Он остановился… вытащил револьвер. Да только вот не успел снять с предохранителя.

— А не мог он вытащить его на бегу? — спросил Грегори. Глаза у него блестели. Он смотрел на сержанта в упор. Тот неожиданно улыбнулся.

— Вы же сами знаете, что нет. Наши пушки очень плотно сидят. Вы помните его следы? Он же мчался, как заяц! Кто так бежит, не станет возиться с кобурой. Для этого нужно остановиться. И какой бы ни был туман — фары, если они светят прямо в лицо, можно увидеть шагов за десять. А он не увидел. Он вообще ничего не видел. Здорово же его прихватило.

— От чего может убегать полисмен с револьвером в руках? — повторил Грегори, уставясь невидящими глазами куда-то в пространство. Ответа он не ждал и не получил.

4

— Ну-с, — произнёс Шеппард. Грегори положил перед ним исписанный листок.

— Я подготовил небольшую сводку, господин инспектор.