Следуя сердцу (СИ)

На площади перед городской управой толпился народ. Чангэ остановилась чуть поодаль, прислушиваясь, — кто-то зачитывал вслух вывешенное на доске указов распоряжение: «По делу мятежников Ли Цзяньчэна и Ли Юаньцзы. Поскольку основные зачинщики были убиты, Наследный Принц убедил Его Величество помиловать остальных. Те, кто по собственной воле принесет присягу верности, будут помилованы без последствий». Горожане переговаривались между собой: «Наследный Принц действительно милостив». — «Точно». — «С таким Наследным Принцем нам ничего не грозит». — «Да, нам всем повезло».

Чангэ до боли сжала руки в кулаки. Считанные дни прошли с тех пор, как ее родители были жестоко убиты, и сама она едва не поплатилась жизнью и вынуждена была скрываться в Чанъане как беглая преступница. А Император тем временем спокойно передал титул, и теперь все называют кровавого убийцу Наследным Принцем и возносят ему хвалу. Так несправедливо!

«Мама, ты говорила, что нельзя держать в сердце ненависть. Но смотри, что стало! Если бы ты не отправила меня в тот день прочь из дворца, я тоже была бы сейчас мертва. Ты догадывалась, что произойдет, да? Не волнуйся, мама! Я отомщу за тебя. Неважно, чего мне будет это стоить, я не успокоюсь, пока твой убийца жив».

До сих пор ей везло, если это можно назвать везением. Когда она спрыгнула с моста, уходя от погони, ее больше не преследовали. Выбравшись из воды за чертой города, она вернулась в Чанъань, позаимствовала развешенные возле одного из домов для просушки мужские одежды, и только потом, укрывшись на ночь в каком-то полузаброшенном сарае, позволила себе предаться скорби и отчаянию. Недолго, лишь на несколько часов. Больше Чангэ не могла себе позволить. Нужно было восстановить справедливость и покарать убийцу родителей. Она опасалась, что будет сложно проникнуть во дворец Хунъи, резиденцию Ли Шимина. Но и тут случай помог ей завладеть золотой биркой в виде рыбы, служившей пропуском во дворец Хунъи. Случай в лице Вэй Шуюя, и воспоминание об их встрече, закончившейся потерей хорошего друга, наполняло сердце Чангэ горечью. Хотя она все же надеялась, что Шуюй, пусть и перешедший на сторону Ли Шимина, не станет немедленно сообщать об украденной у него бирке.

…

Все прошло гладко. Едва стемнело, Чангэ, предъявив охране бирку, вошла на территорию дворца и, выбирая безлюдные дорожки, спустя некоторое время через окно служебного помещения проникла в пустующий рабочий кабинет принца Цзинь. Все здесь было с детства знакомым. Чангэ подняла с подставки на рабочем столе тонкую нефритовую кисть, поднесла, разглядывая, к глазам, и картины прошлого, когда она еще сидела на коленях у второго дяди, усердно вырисовывая этой самой кистью свои первые иероглифы, и весело смеялась на его забавные комментарии, затопили ее сознание.

Прошло довольно много времени, прежде чем у входа послышались шаги и голоса. Чангэ спряталась за ширмой позади рабочего стола и замерла в ожидании. Ли Шимин распрощался с сопровождающими его и один вошел в кабинет.

Оставленную лежать посреди стола нефритовую кисть он заметил почти сразу же, сел и начал крутить ее в руках, прислушиваясь к царящей вокруг тишине. Чангэ осторожно и бесшумно вытащила кинжал из ножен и готова была сделать шаг к полупрозрачной ширме, чтобы нанести удар в спину Ли Шимина сквозь нее, как вдруг двери кабинета распахнулись, впуская советника Ду Жухуэя.

— Его Величество послал меня, чтобы передать Вашему Высочеству печать Наследного Принца, — торжественно провозгласил советник, обеими руками протягивая Ли Шимину золоченый ларец. Несколько мгновений тот не реагировал, потом отложил кисть на подставку и спокойно произнес:

— Поставьте сюда. — И добавил, когда советник, поставив ларец на стол, отошел, не отводя от него взгляда: — Если это все, можете идти.

— Слушаюсь, Ваше Высочество, — поклонился Ду Жухуэй и вышел.

Как только за ним закрылись двери, Ли Шимин медленно поднялся из-за стола, развернулся, вглядываясь в скрытые мраком части помещения, и негромко произнес:

— Чангэ, выходи!

Сжимая в руке обнаженный кинжал, Чангэ вышла из-за ширмы.

— Ты знал, что я здесь? — спросила она.

— Ты можешь скрыться от других, но не от меня, — ровно ответил он, глядя на знакомый кинжал в ее руке и явно догадываясь о причине ее появления. — Я приказал записать в донесениях, что принцесса Юннин умерла.

Чангэ искала в его взгляде ненависть, жажду крови, но видела усталость и что-то похожее на боль, и это поднимало в ней волну гнева.

— Ты убил стольких людей в Восточном Дворце. Почему же сейчас хочешь отпустить меня? Что это? Вспомнил о человеколюбии? Тебя настигло запоздалое раскаяние, и ты пытаешься так приглушить чувство вины? Или же просто потому, что я больше не Принцесса и не могу быть угрозой?

— Чангэ! — подался вперед Ли Шимин, желая возразить, но его встретила серия быстрых ударов кинжала. Он уклонился, схватил со стойки меч и начал отбиваться им, не вынимая из ножен, а потом толкнул ее в грудь и прижал рукой с зажатым в ней мечом к стене.

— Чангэ, остановись! — настойчиво произнес он.