Следующая остановка - расстрел

Этот доморощенный мыслитель в отпуску значительную часть своего времени проводил в компании с женщиной, которую ему удалось заарканить. Она тоже была любопытной личностью. Являясь сотрудником отдела наблюдения в новосибирском отделении КГБ, занималась тем, что подсматривала за людьми или в глазок, или с помощью скрытой телевизионной камеры. Когда я спросил ее, так ли уж увлекательна эта работа, она ответила:

— Нет, совсем нет. Значительную часть своей жизни я вынуждена лицезреть самые дикие проявления того, что именуется сексом, или сцены насилия: пьяницы избивают своих любовниц, и тому подобное. Эти картины оставляют в душе тяжелый осадок. Лучше бы никогда не видеть такого.

В санатории я встретил неожиданно для себя Леонида Макарова, который появился в копенгагенской резидентуре незадолго до окончания моей первой командировки в Данию и ныне занимал высокий пост в КГБ Украины. Столкнувшись со мной в коридоре спустя несколько лет, он не выказал ни малейшего удивления и даже не поинтересовался, как я поживаю и чем занимаюсь. Я тут же понял, что он наведывался в мой отдел в Центре и уже все обо мне знал. Оживился он, лишь когда увидел у меня в руках книгу о русско-турецких войнах в девятнадцатом веке, которую я взял в библиотеке.

— Скажи, ради Бога, — произнес он, — что может быть интересного в этих старых военных кампаниях?

Я ответил, что не каждому выпадает такая счастливая возможность — изучать в спокойной обстановке русско-турецкие войны. Как бы то ни было, я был благодарен судьбе за эту неожиданную встречу, поскольку подумал, что, если я вдруг исчезну, чтобы попытаться удрать из Советского Союза, он, скорее всего, поспешит сообщить в мой отдел, что застал меня за изучением карты Закавказья и районов, непосредственно прилегающих к советско-турецкой границе. В действительности же я, стоя между стеллажами с книгами, где меня никто не мог видеть, внимательно разглядывал карты областей у советско-финской границы.

Погода между тем стояла чудесная, теплая, но не жаркая, солнечная и сухая. Я купался в реке и с удовольствием прогуливался по лесу, где несколько раз наталкивался на наблюдателей, которые, заметив мое приближение, моментально поворачивались ко мне спиной и делали вид, будто мочатся в кусты. Желая потренироваться на тот случай, если мне придется вдруг пройти пешком большое расстояние, я дважды совершал прогулки до ближайшей железнодорожной станции, находившейся от нас в десяти километрах.

В один прекрасный день в санаторий приехала навестить меня Лейла с девочками. Мне было невероятно горько при мысли о том, что неизвестно, когда я снова смогу взглянуть на своих дочерей. У каждой из них уже обозначился свой характер. Мария, или Маша, как мы ее звали, была энергичной, смышленой, подвижной девочкой. Успешно занималась спортом и интересовалась буквально всем. Анна была тогда полновата, но позже, когда похудела, стала первоклассной бегуньей. Ее отличали переменчивость настроения и любовь к животным, причем особый интерес она питала к насекомым. Мы и не заметили, как пролетело время. Когда мы пришли на станцию, до отхода электрички оставалось пара минут. Я посадил их в вагон, быстро поцеловал и выскочил на платформу за какую-то долю секунды до того, как захлопнулись автоматические двери.

К тому времени я уже не сомневался в том, что мне следует делать, и, проводив Лейлу с детьми на юг, я принял решение готовиться к побегу.

«У меня просто нет выбора, — мысленно говорил я себе. — Если не убегу, то погибну. Я и так уже, фактически, мертвец в отпуске».

Кончилось тем, что, вернувшись в Москву, я предпринял целый ряд шагов, описанных в первой главе.

Глава 15. Свободный агент

С трудом выбравшись из багажника, я, весь мокрый от пота, в помятых брюках, встал, пошатываясь, на ноги. Вокруг — величественные финские сосны. Рядом — приветливые дружелюбные лица радостно возбужденных людей, и среди них и Стивн, английский офицер, мой последний куратор в Англии. Но больше всех ликовала все же Джоан, поскольку именно она разработала план моего побега, который был столь блистательно осуществлен. Кому-то, возможно, покажется, что запихнуть человека в багажник — дело нехитрое, но этому предшествовала огромная подготовительная работа. Англичане в течение семи лет скрупулезно проверяли тайники в ожидании условного знака. Когда я находился за рубежом, они делали это раз в неделю, когда же я вернулся в Москву — каждый день.

Однако всеобщее ликование омрачалось тем, что мы не имели ни малейшего представления о том, кто и как меня выдал.

Джоан, отведя меня в сторону и испытывающе глядя мне в глаза, спросила:

— Что же случилось?

— Ясно лишь то, — сказал я, — что в Центр поступила какая-то информация на этот счет, но от кого, мне неизвестно. Ну а о том ужасном положении, в котором я оказался, вы можете судить и сами: мне же пришлось бросить семью на произвол судьбы.