Следующая остановка - расстрел

2 ноября 1973 года, примерно в восемь вечера, кто-то позвонил в дверь нашей с женой квартиры. Когда я открыл ее, то, к своему удивлению, увидел Ласло Барани, венгра, показывавшего некогда в спортивной секции нашего института в Москве одни из лучших результатов в тройных прыжках.

— Боже мой, Ласло! — воскликнул я. — Какими ветрами, черт возьми, занесло тебя в наши края?

Хотя он улыбался непринужденно, дружески пожимая мне руку, шестое чувство подсказывало мне, что пришел он к нам не по собственному почину, а, скорее всего, по просьбе одной из разведслужб. В моей голове тотчас же возник вопрос: какой же именно — английской или американской?

Ласло, едва переступив порог, стал рассказывать явно тщательно отработанную заранее историю. Мол, он прибыл сюда по личным делам из Америки, где проживает в настоящее время, и остановился у одной девушки-датчанки, с которой познакомился в Лондоне. Случайно он узнал, что я работаю в Копенгагене, и ему, понятно, захотелось увидеться со мной спустя столько лет… Прервав его разглагольствования, я пригласил Ласло в комнату, представил его Елене и предложил выпить виски. За все эти годы он мало изменился: приятное, типично европейское лицо, голубые глаза, аккуратно подстриженные короткие каштановые волосы, расчесанные на пробор. Глядя на него, я испытывал противоречивые чувства. Я был рад видеть его, ведь когда-то мы с ним дружили, но в то же время был внутренне скован и встревожен, потому что не верил ни единому его слову. А кроме того, как это ни глупо, я стыдился своего чрезмерно скромного жилья. Квартира была новой, но очень маленькой и неуютной.

— Я был бы счастлив принимать тебя в нашей московской квартире! — сказал я. — Эта не идет ни в какое сравнение с ней.

— Это невозможно! — ответил он. — Вряд ли я когда-нибудь снова смогу приехать в Москву.

Ласло рассказал мне, что в 1970 году он удрал из Венгрии. Какое-то время мы говорили о том, о сем, но я видел, что он чего-то недоговаривает. Вскоре он встал.

— Не стану более задерживать тебя, — произнес он. — Если не возражаешь, давай пообедаем завтра вместе и тогда спокойно обо всем поговорим.

Он назвал мне ресторан в центре города, и мы условились встретиться в час дня.

Его визит не на шутку взволновал меня. Я не сомневался, что его подослали ко мне, но почему сюда, на квартиру, где Елена непременно увидит его? Если бы нас с ней связывали крепкие брачные узы, это не имело бы особого значения, но в действительности дело обстояло иначе, и я понимал, что по возвращении в Москву мы сразу же разойдемся, и это делало визит Ласло значительно более опасным. Пытаясь успокоить ее, я объяснил, что хорошо знаю его по институту, но не стал скрывать удивления по поводу столь неожиданного его визита к нам домой. Но мои слова ее не успокоили, она была так же встревожена, как и я. На протяжении многих лет потом я часто думал, что каким-нибудь нечаянно оброненным словом по поводу этого нежданного визитера она могла меня выдать.

На следующий день во время обеда Ласло держался совершенно свободно, не как накануне, — почти так же, как в прежние студенческие времена. Облюбовав уютный столик у окна, мы видели сновавших по улице прохожих.

Ласло между тем сказал, что, перебравшись в Северную Америку, работает там страховым агентом.

— Ну и дела! — воскликнул я иронично. — Неужели ты не смог подыскать себе более подходящего занятия? Ты знаешь русский, французский и английский. И как мне представляется, из тебя вышел бы превосходный специалист по международным отношениям.

В ответ он лишь пожал плечами и тут же принялся расхваливать западный образ жизни. Я снова внутренне напрягся. Встречаясь впервые с представителем западных спецслужб, я счел необходимым вести себя предельно осмотрительно. Идя по краю пропасти, я не должен оступиться, обрекая себя на бесславный конец. И хотя мне очень хотелось сказать ему, что после вторжения советских войск в Чехословакию я стал горячим сторонником Запада, я ограничился нейтральной фразой. Мол, мы в посольстве гадали, чем завершатся события в Праге, и даже заключали пари на шампанское.

— Ах, вот даже как? — произнес он с ноткой осуждения в голосе. — Выходит, то, что происходило тогда, представляло для вас исключительно спортивный интерес? События, от которых зависела судьба целой нации, служили вам лишь поводом для заключения пари?