Следующая станция

Он открыл глаза перед ним стоял небольшой столик, на нем лежала опиумная трубка. Дымок уже перестал подниматься, так как содержимое давно погасло. Он был весь в поту, голова немного раскалывалась. Он обулся и, схватив галстук с пиджаком, вышел из комнаты и направился наверх. Один из господ, что стоял у входа, низко ему поклонился, и Кайлеб слегка склонив голову, прошел мимо.

Выбравшись на улицу, он полной грудью втянул в себя весь городской Лондонский воздух. Легкие его рвало на части, но он наслаждался присутствием в воздухе озона и копоти. Он любил эту часть города, так как здесь Лондон напоминал ему Бирмингем. Уложив на голову шляпу и натянув пиджак, он направился на соседнюю сторону улицы, где забрел в один из баров. Сев за стойку, он махнул в глотку пару стаканов виски и, расплатившись, вышел на улицу. Подходя к дому, он стал замечать, что что-то тут не так. Все окружающие его люди будто смотрят на него. Он увидел перед домом пару полицейских и несколько крепких парней. Он не успел среагировать, как те два крепыша уже добрались до него, один из полицейских ударил его по затылку. У Кайлеба потемнело в глазах, и он потерял сознание.

Через неизвестное ему количество времени он открыл глаза. Голова болела пуще прежнего, свет сильно слепил. Жмурясь, он пытался понять где, он находиться.

– Мистер Чейз? – голос был расплывчатым. Будто человек говорил из глубокой стеклянной банки. – Мистер Чейз? – голос приобрел нотки реальности, но все еще был не различим.

Кайлеба сильно тошнило, голова болела и кружилась, его вот-вот должно вырвать, но он держался изо всех сил.

– Мистер Чейз, вы меня слышите?

Голос доносился из-за очень яркой большой лампы, направленной ему в лицо. Зажмурив глаза, он пытался разглядеть, кто стоит за лампой, но он видел только силуэты.

– Я… да… да… я слышу, вас.

– Прекрасно. Уберите лампу. – и кто-то подошел, и выключив лампу, унес ее в другой конец комнаты.

Кайлеб сидел напротив окна, в котором уже смеркалось. Человек, что с ним разговаривал, сидел возле него и тщательно пытался его разглядеть. Человек был пожилым, одетым в халат. Вдруг он щелкнул несколько раз, привлекая внимание Чейза.

– Мистер Чейз. – протянул он. – Не закрываем глаза, просыпаемся.

Кайлеб шевельнулся и услышал шум оков. Глянув вниз, он увидел, что прикован к металлическому стулу. Он еще не паниковал, так как многого не понимал, поэтому спросил спокойным и даже уставшим голосом:

– Что вы хотите от меня, где я?

– Вы в Бетлемской королевской больнице, попросту говоря в Бедламе, как ее называют в народе. Нас попросили проверить вас на предмет психического расстройства.

– Кто?

– Вдова Чейз, ваша мачеха. Она считает, что после смерти отца вы сам не свой, что его смерть повлияла на вас фатально и вы стали достаточно унылым и раздражительным. Она переживает, что вы можете нанести себе или окружающим вас людям вред. Поэтому мы обязаны исполнить свой долг, она уже оплатила небольшой курс лечения…

– Идиоты, она это сделала, чтобы оспорить часть завещания моего отца. Унылый?! Раздражительный?! А каким бы вы были доктор, если бы потеряли единственного родственника на всем белом свете.

– Именно поэтому я с вами сейчас и веду беседу, а не закрываю в вас в камере для пациентов.

– Ну, если вы считаете, что я не болен, зачем же тогда меня тут закрывать? И натравливать на меня своих огромных гончих. Ведь они мне чуть голову не проломили.

– За гончих прошу простить. Они действительно перестарались с вашей поимкой, но и их тоже стоит понять. Люди нашей профессии встречаются с разного рода людьми и поэтому, лучше перестраховаться. Касательно вашего душевного состояния – для этого я тут и сижу, чтобы проверить, насколько все печально. Если за две недели в вас не выявиться определенных патологий, то я отпущу вас, но если я ухвачу какой-либо признак для опасений, то я буду вынужден оставить вас подольше.

– Двух недель достаточно, чтобы судья при рассмотрении спора, вынес решение в ее сторону. Она хочет оставить меня без гроша в кармане, а вы ей в этом помогаете.

– Поймите и меня тоже, мистер Чейз. Если к нам поступило заявление, то мой общественный и нравственный долг, должен быть исполнен и это не подвергается обсуждению. Если ситуация такова, то я сожалею, но я дорожу своей работой, и я не стану ради вас ей рисковать, прошу меня понять.

– Это бесчеловечно!

– Я понимаю ваше негодование, но не могу ничего поделать. Бесчеловечным будет, если я вас отпущу на волю, не проведя с вами исследований. Вдруг окажется, что вы действительно потенциальный маньяк, который захочет прикончить свою мачеху. И вдруг вам это удастся, я не смогу простить себе такой ошибки и общество мне не простит такого промаха. Скорее всего, вы вернетесь сюда, а я отправлюсь за решетку.

Кайлеб понимал, в какую отчаянную ситуацию он попал. Как не крути, он знал, что долго это не продлиться, через две недели его выпустят, и он сможет спокойно подать апелляцию.