Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания

Мантра «города — для лохов» снова и снова всплывает в культуре препперов и во многих вымышленных сюжетах. Разделение между городом и деревней отражает разделение между либералами и консерваторами и даже таит в себе отголоски дискуссий о гражданской войне, которые я слышал в детстве: о том, что южане — лучшие стрелки и что их опыт охоты в сельской местности позволил им стать великолепными солдатами. Это повторялось в Первую и Вторую мировую и продолжается по сей день. Брат одного из моих бывших студентов из маленького городка в Кентукки после теракта 11 сентября служил солдатом в Афганистане. У него взяли интервью для теленовостей, и этот выпуск завершился тем же избитым сюжетом: «из деревенского парня, ловко охотившегося на белок, получился выдающийся солдат». Этой историей нас кормили в течение 160 лет, и она является неотъемлемой частью разделения между городом и деревней, которое мы наблюдаем в современной культуре выживальщиков. Сегодня в социальных сетях можно часто встретить такие комментарии: у либералов нет оружия, и в следующую гражданскую войну у консерваторов будет преимущество. Это перекликается с тем, как Дикий Запад осуждал изнеженного и избалованного выходца с Востока, что легло в основу ковбойских фильмов середины XX века. Либералов, по крайней мере белых либералов, представляют как чопорную городскую элиту, оторванную от истинных американцев, которые живут и работают в сельской местности. Троп «деревенский парень выживет везде», возможно, возник в качестве защитной реакции на маргинализацию более богатыми и образованными жителями прибрежных районов, но находит применение в наших сюжетах как способ придавать ценность одному сегменту общества за счет другого. Это, конечно, способствует политическому расколу между красными и синими, поскольку также является разделом между городом и селом и расовым расколом.

Во многих апокалиптических повествованиях выжившие — это члены одной семьи или иные небольшие группы. Выживших очень мало, и происходит это из-за глобальной или локальной депопуляции, либо эти люди оказываются изолированы от других. Чтобы выжить, семье или группе достаточно заниматься сельским хозяйством (садоводством) и каким-то образом наблюдать за окрестностями, чтобы охранять себя. Подобные варианты развития сюжета укрепляют нашу иллюзию, что незначительные индивидуальные усилия помогут нам пережить катастрофу. Окажись я последним человеком на Земле, продовольствие не представляло бы для меня такую проблему, как если бы я был одним из 100 млн человек, чье промышленное сельское хозяйство и системы распределения продовольствия потерпели коллапс. Если выживем только я и моя семья, мне не придется принимать решения с оглядкой на самые разные мировоззрения, не придется вести долгие и трудные переговоры о том, как будет выглядеть жизнь, когда все снова придет в норму. Мои религиозные или даже политические взгляды вряд ли станут основным источником конфликта в небольшой, пережившей катастрофу семейной общине. Мои представления о том, как должны вести себя люди, мои понятия о гендерных ролях, сексуальности или о том, каких животных можно есть, а каких нет, как воспитывать детей, не приведут к столкновениям. В истории научной фантастики, опубликованной в 1973 году, английский писатель Брайан Олдисс использовал термин «уютная катастрофа»{73}. Он имел в виду британские работы после Второй мировой войны, в которых отдельный человек или небольшая группа выживших в какой-либо катастрофе легко справляются с ее последствиями на местности, в которой больше никого не осталось.

Поскольку масштаб этих повествований невелик, один из моментов, отсутствующих в фантазии преппера, — это перезагрузка потерпевших коллапс крупных систем, например электросетей, сетей продовольственного снабжения и крупномасштабного сельского хозяйства. Все внимание достается мелким альтернативам. С одной стороны, это вполне понятно, поскольку именно зависимость от сложных технологий вообще позволила бы системе рухнуть. Поэтому перезагрузка их в том виде, в каком они существовали, не имеет смысла. Вышедшие из строя электросети — это одна крупная система, которая может быть успешно заменена менее масштабной системой производства энергии или внедрением технологии, не требующей таких же энергозатрат.