Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания

Археологу события прошлого порой кажутся очень резкими и неожиданными. Создается впечатление, словно что-то было, а на следующий день исчезло, хотя на самом деле изменения происходили на протяжении столетия. Исследователям часто недоступен тот тип временного разрешения, который требуется, чтобы понять, как изменилось то или иное общество. В нашем арсенале есть такие технологии, как тесты на углерод-14, позволяющие определить возраст чего-либо, но всегда существует погрешность, обусловленная таким фактором, как размер выборки. На практике для установления даты мы в основном используем стиль найденных артефактов и сооружений. Стили со временем меняются, и мы определяем возраст предмета так же, как определяем возраст автомобиля по форме и дизайну или возраст фотографии по прическам и одежде запечатленных на ней людей. В своих исследованиях я часто определяю время того или иного события или возраст предмета с поправкой на нескольких десятилетий. Это обычное явление, особенно в местах, мало изученных археологами. Но даже там, где было проведено огромное количество исследований, сроки остаются относительно грубыми. Это может повлиять на нашу интерпретацию того, что перед нами.

Археология слишком часто принимает изменения в стиле или дизайне за свидетельство резких перемен в самой культуре. Вес, который мы придаем присутствию или отсутствию чего-либо, влияет на наше видение ситуации. Если для идентификации определенной группы мы используем маркеры, например памятники, которые она создает в определенном стиле, или ее манеру записывать даты, то, когда эти маркеры меняются, мы считаем это важным и полагаем, что следом исчезла и сама группа. Я всегда обращаю внимание на прерывистость или, напротив, непрерывность развития того или иного общества. Событие уровня апокалипсиса разорвало бы непрерывность. Мы, археологи, считаем изменения в материальной культуре свидетельством разрыва, когда на самом деле столь значительного отделения прошлого от настоящего могло и не произойти.

Исходя из личного опыта, я могу представить себе технологические изменения — даже значительные, — которые сегодня никто не считает фундаментальным разрывом с прошлым, даже если археолог из будущего мог бы интерпретировать их именно так. Многие изменения мало влияют на общество в целом. Технологические прорывы, такие как переход с механической коробки передач на автоматическую, оказали незначительное влияние на культуру в целом за рамками сферы вождения автомобиля, хотя нередко такие изменения провозглашали революционными. Даже резкие и ощутимые изменения, например переход с винила на компакт-диски, а затем на стриминг, не являются разрывом такого масштаба, который бы меня заинтересовал, если бы я рассматривал его в археологическом контексте. Эти изменения повлияли на музыкальную индустрию и в чем-то изменили наше отношение к музыке, но фундаментальных перемен в обществе они с собой не принесли.

Исчезновение определенного типа памятников или переход от одного метода строительства к другому в прошлом могли быть не столь значительными, как кажется археологу, интерпретирующему это изменение сегодня. Подобная тенденция обнаруживать апокалиптические настроения в прошлом является особым уклоном археологии, где мы придаем прерывистости слишком большое значение. Представления о том, как общества выживают и продолжают существовать, можно омрачить тенденцией всюду видеть прерывистость. Оно и понятно: мы легко замечаем все новое, неуместное, любые изменения. То есть мы легко замечаем разрывы и не выдвигаем на первый план то, что остается неизменным. То есть игнорируем непрерывность. И не только в археологии. Склонность всюду видеть прерывистость вместо непрерывности влияет на нашу интерпретацию прошлого и на видение будущего.