Следы

Чтобы было понятнее, запомни это так. Никто не выходил из дома до того, как прогремел выстрел. А если бы кто-то вышел после, то он обязательно оставил бы на снегу следы. Но на снегу не было ни единого следа. Следовательно, никто никуда не уходил. Следовательно, убийца был в доме.

Я сказал:

— Он прямо здесь, в нашем доме!

Крис выругался и сказал, что это так.

— Ну ничего, — добавил он, — мы его тут подержим. Думаю, что позже он нам понадобится.

III

Ну вот, Джуд, думаю, что мы заперли его в доме. Думаю, что он все еще где-то с нами. Мы провели всю ту ночь, или вернее сказать, все то утро, обыскивая дом, и не позволяя никому выходить наружу. Никто не выходил. К настоящему моменту, два часа ночи, четверг, мы пока никого не нашли.

Около четырех часов утра (во вторник) Крис решил поехать в Квилтервилль и проинформировать шерифа о случившемся (на посту все еще Газ Уилдок, ты запомнишь) и отправить телеграмму доктору Джо. Крис вышел через заднюю дверь и направился к конюшне. Ирен стояла в дверях и скулила, пока все-таки не заставила Криса вернуться в дом, но я не могу ее за это винить. Дедушка тоже сказал, что лучше дождаться рассвета.

Когда Крис зашел обратно, мы проверили эффективность наших фонарей на его следах. Их было отчетливо видно. А когда рассвело, они превратились в волнистую дорожку, идущую к конюшне и на полпути разворачивающуюся обратно в сторону дома. И любые следы, сделанные после снегопада около полуночи, должны были быть так же хорошо видны, как эти следы Криса.

Тогда я об этом не думал, но сейчас уверен, что это как-то подорвало желание Криса приглашать к нам Газа Уилдока. В любом случае, вместо того, чтобы уехать на рассвете, Крис поддался уговорам тетушки Грасии и дождался ее утреннего кофе.

Немногим позже шести утра мы все вместе собрались за утренним столом. Люси с Олимпией ушли спать около пяти часов; так что, конечно же, мы не стали их тревожить.

Тетушка Грасия налила дедушке кофе и, передавая ему чашку, сказала:

— Никто не выходил из дома с момента убийства Дика. В доме никого постороннего обнаружить не удалось. Это может значить только одно: кто бы ни убил Дика, он сейчас в доме и совершенно не прячется.

Сногсшибательное открытие, неправда ли, Джуди, после такой ночки, что мы пережили?

Ирен промямлила что-то о том, что не понимает.

Поняла она или нет (голову на отсечение даю, что поняла), мы с дедушкой и Крисом точно все поняли. И впервые в жизни мне довелось услышать, как дедушка грубо заговорил с тетушкой Грасией.

— Дочь моя, — сказал он, — это слишком преждевременный вывод.

Тетушка Грасия ответила:

— Мне жаль, отец; но я часами сидела в тишине и молилась об указании и разуме. Я не могу прийти ни к какому другому выводу.

Мы пытались уговорить ее остаться в комнате Олимпии вместе с Олимпией, Ирен и Люси, но тетушка Грасия была непреклонна. Так что в конце концов мы разрешили ей остаться в передней зале. Бояться там было нечего, потому что мы заперли двери к парадной лестнице. Мы подумали, что никто бы не стал рисковать выходить через главный вход. Я отдал тетушке старый пистолет дяди Финеаса и взял свою винтовку. Дедушка остался в комнате в задней части дома со своим пистолетом. Крис размеренно прохаживался по всему дому с отцовским пистолетом в руках. Потом мы с Крисом поменялись местами: я ходил по верхнему этажу с трех до четырех часов. В четыре часа по настоянию тетушки Грасии (и потому что мы были уверены, что уже никому ничего не грозит) мы разрешили ей с Крисом провести еще один тщательный обыск. Ирен вышла из комнаты Олимпии незадолго до отъезда Криса в Квилтервилль и как хвост ходила за ним с Грасией, когда они в последний раз осматривали дом. Как по мне, единственное, что мы упустили в то утро: забыли позвать Чтотку и Кипера, да и вообще как-то совсем про них забыли, пока они сами не пришли за своим завтраком. А ты что скажешь?

Возвращаясь к нашей утренней беседе за кофе. Дедушка ответил на слова тетушки Грасии о «разуме»:

— Я и сам много думал, дорогая, или по крайней мере пытался. Кажется мне, что мы все пытались думать. И я так же пришел только к одному выводу: в настоящий момент никто из нас не способен мыслить конструктивно. Наш воспаленный разум сейчас как барахлящая машина, Грасия. На него пока лучше не полагаться.

— Нет, отец, — ответила тетушка Грасия, — так не пойдет. Кристофер вот-вот поедет в город за шерифом. Перед тем, как он приедет сюда с чужими людьми, нам нужно привести все мысли в порядок. В момент убийства Дика в доме находилось семь человек. Никто не мог уйти, не оставив следов на снегу. Следов там нет. Мы знали это ночью. И это утро подтвердило наши догадки. Следов там нет. Хотим мы этого или нет, каждый из нас знает, что в доме никто не прячется. Это приводит нас только к одному, и противиться этому бесполезно: кто-то из нас семерых сегодня ночью убил Дика.

— Семерых, да, — сказал дедушка. — Но семерых, запертых в своих комнатах. Ни одно суждение, не берущее в расчет эти запертые двери, не может быть разумным.

Тетушка Грасия сказала:

— Шестерых запертых.