Следы

Джуди, даже если бы она в тот момент бросила бомбу прямо на обеденный стол, она бы не произвела такого взрыва, как произвели эти слова. Я не знаю, что другие думали об Ирен, в одиночку слонявшейся по дому в ночи. Лично я ничего не думал. У меня не было времени об этом подумать. Дедушка был прав, как, впрочем, и всегда, насчет того, что наши умы тем утром и ночью были барахлящими машинами. На этот счет мой мозг до сих пор в таком состоянии. Я бы, наверное, сошел с ума, если бы не приказал себе сесть и все это тебе расписать.

У Ирен начался приступ истерики, и она принялась орать на Криса:

— Я тебе говорила! Говорила!

Крис окончательно потерял голову. Он выругался, стукнул обоими кулаками по столу, начал тыкать пальцем в тетушку Грасию и кричать на нее.

Дедушка спокойно встал во главе стола. Черт возьми, он умеет быть великим! Я навсегда запомню его таким. Он сказал Крису:

— Сэр, возьмите себя в руки и успокойте свою жену, — а затем он обернулся к тетушке Грасии, — Дочь, объясни мне свое последнее высказывание.

— Но я думала, что ты знал, отец, — сказала тетушка Грасия, — что этой ночью Ирен не была заперта в комнате.

— Я этого не знал. Я думал, что Кристоферу удалось отпереть свою спальню и он послал Ирен освободить всех нас, пока он побудет с Диком, — говоря это, дедушка продолжал возвышаться. Затем он положил ладони на стол и снова сел.

Крис прорычал:

— Дядя Фаддей, вы собираетесь просто так спокойно сидеть и слушать, как Грасия обвиняет мою жену в убийстве?

Ирен сказала:

— Она сама это сделала. Поэтому и обвиняет меня.

Да, Джудит, этот разговор происходил на ранчо К‑2 в 1900 году.

Каким-то чудесным образом дедушка не расслышал того, что сказала Ирен. Он заговорил с Крисом:

— Я думаю, что Грасия никого ни в чем не обвиняла, Кристофер, — а затем обратился к тетушке Грасии, — Правда ведь, дочь?

— Да, — ответила тетушка Грасия. — Я лишь сказала, что Ирен единственная, кто не был заперт ночью. И что она была в коридоре с ключами и высвободила нас из наших комнат. Я думаю, что это все нужно объяснить.

Крис разразился бешеной речью о том, что его жена не должна никому ничего объяснять. Дедушка сказал:

— Если позволишь, Кристофер? — и малыш Крис затих.

— Дорогая, — обратился дедушка к Ирен, — если можете, расскажите нам, пожалуйста, все, что происходило с вами ночью. Поймите, я прошу об этом не для того, чтобы дать объяснение действиям Ирен, а ради того, чтобы мы общими силами смогли добраться до истины.

Ирен оторвала свое заплаканное лицо от плеча Криса и посмотрела на тетушку Грасию, а затем на меня. Ее голубые глаза, будто иголки, пронзили своим взглядом все мое лицо. Я подумал: «Она думает, что я убил отца», — и посмотрел на дедушку, который внимательно провожал ее взгляд. Наши с ним взгляды встретились. Его глаза не кололись, Джуди. Это было что-то худшее. Всего лишь одно мгновение, перед тем, как отвернуться, эти глаза допустили эту мысль, эти глаза сомневались. Ты скажешь, мне все это показалось. Ладно. Помнишь тот раз, когда мы пытались обмануть дедушку насчет санок Эвансов? Тогда нам этот взгляд не показался?

Скажи, Джуди, не правда ли было бы страшно, если бы кто-то совершил какой-то подлый поступок, а затем, из-за шока или чего-то такого, напрочь бы об этом забыл? Я имею в виду даже не знал, что натворил. Но Люси была в моей комнате не позже, чем через две минуты после выстрела.

Забудь. Надо переходить к истории Ирен. Полагаю, что все мы, кроме Криса, услышали тогда ее впервые. Поэтому я не сразу о ней написал. Если я хочу излагать свои мысли организованно, нужно фиксировать события друг за другом настолько точно, насколько могу.

Думаю, я еще раз выйду на улицу подышать свежим воздухом, прежде чем начать историю Ирен. Не знаю, насколько она важна или может быть важна. Но я хочу пересказать ее максимально дословно.

ГЛАВА XII

Единственное, что могу сказать об Ирен: ей очень хотелось поведать нам все, что она знала. Крис не хотел, чтобы она что-то рассказывала. Она настояла и вообще разозлилась на него за то, что он пытался ее остановить.

Ирен сказала, что в понедельник ночью не могла заснуть; она встала с кровати около десяти часов (но это не точно), обула тапочки, завернулась в халат, взяла свечу и спустилась вниз в гостиную. Она сказала, что ей захотелось почитать, но в спальне этого делать не стала, потому что боялась, что свет разбудит Криса. Еще она сказала, что замерзла и подумала, что в гостиной все еще может гореть каминный огонь.

Огонь горел. Она перемешала угли, зажгла подвесной светильник и принялась дочитывать свою книгу. Она думает, что снова поднялась наверх около одиннадцати. Дверь в их с Крисом комнату оказалась заперта. Она рассказала, что они с Крисом немного поругались перед сном. Поэтому она подумала, что он неправильно истолковал ее уход из комнаты и запер ее снаружи (вот тебе и Ирен во всей красе. Она замужем за Крисом уже семь месяцев и все равно думает, что он способен на такой хамский поступок. Крис не идеален, но он точно не хам). Она сказала, что это ее очень огорчило и разозлило.