Следы ангела

Сегодня снова не протолкнуться. Очередь все растет. Обычно юродивый Киприан к пяти начинал подзывать к себе людей, смотреть им в глаза, танцевать перед ними, кому стихи плести, а кому частушки петь, из которых легко угадывались все смыслы и наставления. Минуты по две на человека обычно хватало. И очередь понемногу двигалась. А тут – встала как пробка на том же Тверском бульваре. Чего он там? – спрашивали с хвоста, – Да все кораблик пускает, – отвечали с головы. Очередь глубоко вздыхала.

– Не могли бы вы как-то пояснить, что значит ваш перфоманс? – не выдержала одна из журналисток, вероятно, новенькая, и, вероятно, до конца не верящая в истинную юродивость нелепого мужичка.

Киприан в ту же секунду завалил пальцем свой бумажный пароходик и подождал, пока тот пойдет на дно. Перевел взгляд на толпу прессы, вернее, на парня в розовой жилетке, тот в эти секунды перелистывал страницы на своем планшете. Так и смотрел на него с минуту. Наконец парень проговорил, сглатывая шок и ужас: «Только что в Черном море затонул пассажирский лайнер, на борту тысячи человек».

Улица ахнула глухим громом, очередь сбитым домино упала на колени.

12:00

Генеральный директор и пять руководителей разных отделов телеканала заняли кожаные стулья за круглым обшитым зеленым бархатом столом. Над столом висел желтый абажур в форме огромного китайского фонаря. Такие декорации подошли бы для фильма об итальянской мафии, или о сходке русских воров в законе, на худой конец – ими бы воспользовался художник сериала о карточных играх. Но здесь собрались не мафиози, и не воры. А журналисты. Хотя неизвестно, кто хуже…

Главный редактор новостей Нелидов еще час назад понял, что впереди его ждет очередная сделка с совестью. Гендиректор, почесывая свою бритую голову и протирая заспанные карие глаза с накрашенными ресницами, без особых церемоний рассказал о произошедшей в верхах нашего правительства утечке. В руках западных СМИ оказался компромат на министра транспорта – оказывается, он незаконно владеет двадцатью пассажирскими лайнерами на Черном море. Когда-то он нагло и бесцеремонно отобрал эти корабли у прежних владельцев. Но это не самое страшное для министра. Коллеги в Европе также знают, что срок эксплуатации этих судов давно истек и поэтому никто их не собирался страховать. Корабли, по сути, были мертвыми. Вернее, их не было совсем. Но каждый день они отходили из портов по всему черноморскому побережью.

– В общем, нам теперь нужно создать стену, отбиться как-то от всех обвинений. – Плавно давал указания генпродюсер, будто плыл на одном из нелегальных кораблей. – Антон Петрович, какие будут предложения? – спросил он Нелидова, сидящего по соседству слева.

– Корабли в утиль, министра в тюрьму, ты же, знаешь, Петь, решение! – взвешенно и мудро предложил Нелидов.

– Блин, Антоха, мне не до шуток, – в интонациях шефа просыпался ураган, – Мне с утра сам звонил, ты понимаешь, кто. И еще с одного места. Короче, стоит задача перебить все обвинения, отвлечь народ.

– Как вы меня все достали: и «тот», и эти, с «того места», – застонал Нелидов, массируя одной рукой больную шею.

– Не начинай, Антош, сядь в мое кресло, потом я на тебя посмотрю, – отговорки генерального были стары как мир.

– Нам с наших кресел одинаково больно падать, ты же знаешь, – парировал Нелидов.

– Так, пока вы играете в мудрецов, – включился в совещание заместитель по стратегическому развитию канала, толстенный мужик в очках с красной оправой, Леонтьич, – кто-то уже строчит тексты и снимает фильмы о гнилом российском правительстве. Давайте уже к делу.

– Отбиваться будут новости. Больше некому. И пару ток-шоу политических снимем об очередной лжи западных спецслужб о России, – раскладывал карты директор, – Антох, ты сам знаешь, что делать. Все обман, Россию мочат Европа и США, подтасовывают факты, нагло лгут, порочат наше правительство. И сделайте цикл сюжетов о судоходстве на Черном море. Довольные пассажиры, писатели путешествуют, дети радуются, а я договорюсь с министерством, чтоб путевки для сирот до Турции и обратно сделали…

– Почему до Турции? До Крыма, может? – не понял Леонтьич.

– Да хоть до Сирии, – девятым валом выкрикнул директор.

– Ну, или до Сирии, – согласился заместитель.

Нелидов шел по многокилометровому коридору телецентра как по нескончаемому полю, по которому, наверное, бродят души во время мытарства. Они мучимы прежними грехами, без надежды на спасение, их ноги вязнут в размытой глине, а мысли – в грязных воспоминаниях о земной жизни. И сколько им еще идти, и сколько еще думать о прошлом, сколько мучиться вот так, на перепутье, зависнув между адом и раем – никто не знает. Разве что родственники отмолят когда. Но нынче молятся только за себя.