Следы ангела

Но как ведут себя юродивые с такими людьми? Притворяются ли они? Или принимают обычный человеческий облик? Как ни билась розовая жилетка, так ничего не нашла по этой теме в Сети.

А юродивый все молчал. Стоящие вдалеке увидели лишь в его руке лист бумаги – подобранный широкий конверт. В нем было несколько купюр, их блаженный пустил по ветру. И начал складывать бумагу пополам, или мять – не разглядеть.

Губы под очками все повторяли полет ласточек. Но неожиданно для всех юродивый с размаху ударил просящего по лицу. Охрана вздрогнула, но осталась на месте. Человек встал со ступеней и с опущенной головой зашагал к машине.

Когда до автомобиля оставалось пару шагов и кольцо охранников перед человеком в шляпе сузилось, безумный свистнул под стать Соловью Разбойнику. Чиновник обернулся. Юродивый замахнулся и выпустил бумажный самолетик. Самолет полетел прямо в руки высокопоставленному гостю.

Поймав знак безумца, мужчина перекрестился на церковь и юркнул в машину.

Богословский переулок опустел в считанные секунды.

Люди продолжали стоять за невидимой ограничительной чертой, не решаясь подойти к тому, кто только что, возможно, решил все их судьбы разом.

А может, своим знаком юродивый просто посоветовал гостю купить частный самолет – может, за тем он и приезжал. Богатым всегда подавай разные дурацкие благословения.

Киприан спустился со ступенек, лег спиной на асфальт, махнул кому-то невидимому рукой – и кто-то невидимый ударил в колокол.

Как только звон стих, юродивый еле слышно запел:

Гляжу в озера синие,
В полях ромашки рву,
Зову тебя Россиею,
Единственной зову.

…Операторы бежали к дурачку с включенными камерами.

14:00

Нелидов впервые за много лет отправил своего скучающего секретаря купить шоколадку и виски. Закинув ноги на стол, он стал вглядываться в горящие телевизоры. Лицо, отражая цветные картинки, меняло расцветку каждую секунду. Но, похоже, оно не отражало экраны, главред на самом деле превратился в хамелеона. То краснел, то белел, то чернел, то зеленел. Но при этом даже не моргал, оставался неподвижным.

В дверь постучали. Это Марина.

– Заходи, солнце! – позвал сквозь цветную маску Нелидов.

– Ну, как там? Что-то интересное сказали? – спросил прокуренный голос.

– Как всегда – сказали, что мы говно!

– Ну, это не новость, – отшутилась Марина.

Нелидов оторвался от экранов и вцепился взглядом в глаза своего заместителя. В его собственных глазах загорелась люминесцентная лампа. Марина зажмурилась, не выдержав накала.

– Я так понимаю что-то случилось, – догадалась она. Не зря ест хлеб, – обрадовался за подчиненную Антон Петрович.

В следующие пять минут Марина узнала все, что происходило на совещании. Бонусом – услышала личное мнение шефа по поводу происходящего. Она бы еще слушала, не переслушала, да тут принесли виски и шоколад. Марина помогла секретарше – низенькой азиатке – разлить алкоголь в стаканы.

– Ну, за телевидение! – провозгласил главред и, осушив стакан, снова потянулся к бутылке.

– Что делать будем? – морщилась Марина, не забывающая совмещать приятное с полезным.

– Что делать, что делать? Сказано же – отвлечь народ, опровергнуть, перебить, победить. Что нам еще делать, Марюня, бойцам невидимого фронта! – И еще одна порция виски провалилась в глотке Нелидова.

– Ну, а если серьезно, – обтер губы шеф, – пока не будем пороть горячку. Подождем. На опережение только трусы бьют. Верно?

– Как скажете, главное, чтоб потом проблем не было, – Марина начинала беспокоиться, план редактора не очень ей понравился.

– Проблем уже не будет, – пообещал Нелидов и взялся за бутылку.

– Хорошо, Антон Петрович, еще что-нибудь?

– Ты утром спросила про юродивого. Давай сегодня его выведем в прямом эфире. Все равно повестка тухлая, может, разбавит хоть. – Мягким тоном приказал главред.

Марина заерзала, очередная идея шефа пришлась не по душе. Но перечить начальству – не в стиле стервы.

– Я забегу позже, – лучше проигнорировать не понравившееся распоряжение.

Заместитель вышла.

– Вот стерва все-таки, – ухмыльнулся Нелидов, оставшись один.

О себе напомнила шея, несколько раз так стрельнуло, что голова невольно вдавилась в спинку кресла. По лицу снова побежали цветные тени. «Сколько же боли, сколько боли, черт!» – подумал Нелидов, глядя на телевизионные экраны перед собой.

– И уже ничем не вылечить, – проговорил вслух, и встал из-за стола. Пора было ехать.

Секретарше он честно сказал – опять ломит шею, нет сил, пойду отлежусь. Всем, кто будет искать, говорить – уехал по государственным делам.

– Хорошо, – хихикнула секретарша, мол, знаем мы ваши дела.

Нелидов уже взялся было за дверную ручку собственной приемной, но помедлил, затем быстро зашагал в кабинет. На столе стояла бутылка, на подоконнике ревели телефоны, кресло еще подрагивало, телевизоры гудели. Нелидов тяжело выдохнул и полез в счетчик, скрытый за пластмассовой дверцей. Что-то щелкнуло, и экраны вмиг потухли.

Антон Петрович почувствовал облегчение – боль спадала.

15:00