Следы ангела

– Да, я крещенный, православный. Меня крестили в 10 лет в Петербурге, в Морском соборе, я тогда жил во Владивостоке, а в Петербурге был на каникулах. Я не скажу, что я воцерковленный, но я стараюсь соблюдать христианские заповеди, при этом, знаешь, у меня какие-то свои отношения с Богом. Они у меня сложились в 2008-ом году, когда я с колонной 58-ой армии, входя в город Цхинвал, попал в грузинскую засаду, и раненный под огнем полтора часа лежал, истекал кровью. Вот, в тот момент я понял, что я верую в Бога, в тот момент только эта вера помогла держаться, помогла выехать оттуда. Я тогда много чего обещал, лежа под этим забором. Конечно, я большинство этих обещаний не выполнил(улыбается), но тогда я понял, что я верю в Бога, и эта вера мне помогает в других командировках.

– Расскажи про командировку в Сирию. Ты один из немногих, кто освещал практически все нападения на христианские храмы. И что ты там увидел, что там почувствовал?

– В Сирии у нас была пара тяжелых материалов, это об исходе христианского населения из Хомса. Мы были как раз в христианском квартале Хомса, который был полностью разрушен и разграблен исламистами, на стенах мы встречали такие надписи как «Христиане – в Бейрут, алавиты – в гроб». Были мы в городе Маалюля, это древнейшая христианская святыня, в этом городе до сих пор есть жители, говорящие на арамейском языке, на этом языке проповедовал Христос. С Маалюлей связана чудесная история (улыбается). Когда мы ехали туда, мы ехали уверенные в том, что город сейчас освобождают правительственные войска, ведь так заявили по местному телевидению, но когда мы приехали, то поняли, что это далеко не так. Сначала мы попали под минометный обстрел, нам пришлось въезжать в город, мы въехали и попали как раз под отступление армии. Мы оказались между двух огней: армия отступила, а в городе – исламисты… Мы тут же, естественно, вспомнили Бога, и не без Божьей помощи оттуда выбрались. Я в очередной раз тогда убедился, что без Бога на войне нельзя. Кстати, с тех пор в нашей компании военных журналистов появилась такая единица измерения риска – одна Маалюля!

– А были случаи, когда тебя, повидавшего многое, что-то по-настоящему удивило, поразило?

– Это опять же связано с христианскими святынями. Мы ездили по сербским анклавам, делали расследование по книге Карла дель Понте о черной трансплантологии. И заехали в монастырь Печь Патриаршая, в котором нам настоятель тут же поставил на стол бутылку ракии и пепельницу. Мы сказали: «Ну, это же Храм Божий, как же так?». На что настоятель рассказал, как на этот Храм Божий американцы во время бомбардировок скинули кассетный боеприпас, он упал прямо посреди двора и не разорвался. Его зацепили плугом и вытащили в поле. На следующий день прилетел этот же самолет, перебомбил всё, кассетный боеприпас упал у ворот, но опять не взорвался. Нам сказали, что Бог любит это место, поэтому «вы, ребята, здесь можете выпить, покурить».

«Когда брат сдает сестру – это конец времен»

– Александр, ты много времени провёл на юго-востоке Украины. Ты всё видел изнутри. Расскажи прежде всего о том, какая ситуация там с православием? Есть ли какие-то попытки давления на православных?

– Если говорить о юго-восточной Украине, то я бы не сказал, что сейчас там идет какое-то ущемление по религиозному признаку. Никаких гонений православных нет. Но при этом в зоне боевых действий страдают православные храмы. Мы два месяца провели в Славянске и трижды выезжали на обстрелы православных храмов. Это храм святого Серафима Саровского в Черевковке. Его дважды обстреливали. Разрушена часовня и трапезная, осколками посечен фасад самого храма. И выезжали в Славкурорт – там погиб сторож. Он вышел в шесть утра открывать ворота храма, и прилетели три мины. Одной из мин он был убит. Я не думаю, что это был намеренный обстрел православных храмов, я думаю, что храмы для военных это такая хорошая доминанта – их отовсюду видно – и они по ним ведут пристрелку минометных орудий.

– Это именно пристрелка?

– Я думаю да, именно пристрелка, потому что, например, рядом с Храмом в Черевковке были довольно сильные укрепленные позиции ополчения, которые позже были разбиты артиллерией. Сам храм устоял.

– Ты говоришь, что нет никаких гонений на Юго-востоке, а на Западе другое отношение к православным?