Следы ангела

График съемок в Петербурге был беспощадным, пришлось уговаривать известную балерину Аллу Осипенко принять нас поздним вечером.

– Хорошо, я засыпаю к ночи. В 22 часа для меня удобно, – сказал красивый интеллигентный – как из советского кино – голос в трубке.

Но к десяти мы только въехали в город. Пока плутали по переулкам Васильевского, пока бегали по закрытым дворам в поисках нужной парадной, уже перевалило за полночь. Добрые люди в такое время не звонят, но мы – журналисты. Набираю номер, жду резкий отказ.

– Да-да, ребята, поднимайтесь. Мы же договаривались, – спокойно отвечает Алла Евгеньевна.

Ладно, идем.

Миновав несколько лестничных пролетов, оказываемся у массивной двери. За ней – небольшого роста пожилая женщина. Седые короткие волосы, широкие очки, за стеклами – глубокий взгляд все повидавшего и все пережившего человека. Женщина широко улыбается.

– Заходите, заходите, ребята. Вы уж простите, я не стала наряжаться.

Она еще извиняется!

Осипенко действительно встречает нас не как страдающая звездностью артистка. Ни тебе шляпки, ни помады, ни роскошного платья. Вместо этого скромная кофточка, платочек на плечах и домашние спортивны штаны.

Простота царит и в обстановке маленькой квартиры. В гостиной бросаются в глаза старинное трюмо с креслом и увешанные фотографиями стены. На них история двух знаменитых русских фамилий – Боровиковских и Сафроницких. Поэты, художники, пианисты… А вот их потомок Алла Осипенко с великими партнерами: Джон Марковский, Барышников, Лиепа. (Если вам эти фамилии ни о чем не говорят, то просто поверьте: в балете они как поэты «золотого века».)

– Да, Алла Евгеньевна, богатая у вас жизнь, – восхищаюсь, разглядывая снимки разных лет.

– Бог дал мне способности, Бог дал мне семью, Бог дал мне моих замечательных партнеров…

– Вы так часто говорите «Бог дал», Алла Евгеньевна. Вы верующая? – мой взгляд падает на несколько образов в углу комнаты и на трюмо.

– Конечно! Я верю в Бога! – слышу ответ.

И дальше звучит фраза, после которой оговоренную заранее тему интервью (кино и балет) пришлось срочно менять.

– Меня крестили в 1937 году…

– Да-да, это был 1937-й год, – ловит шок в моих глазах балерина. – Год, когда расстреляли моего дядю, когда – ой (Осипенко проводит ладошкой с плеча до локтя, как бы прогоняя мурашек), – когда каждое утро мама вставала и включала репродуктор, а там передавали, что такого-то и такого-то «приговорили к расстрелу, сегодня приговор был приведен в исполнение». А это были знакомые, а иногда и очень близкие знакомые. Это, конечно, тяжелый период, да что говорить!.. Отца моего посадили в тот лагерь, где он был замначальника, и он просидел достаточно долго.

– И как же вас решились крестить? Такой известной семье, в случае чего, не простили бы это…

– Долго не решались. Меня крестили уже большой девочкой. В 5 лет.

– Значит, вы помните свое крещение?

– Очень хорошо помню. Дело в том, что у дедушки моего был друг – священник, Евгений Григорьевич Курковский, он жил в местечке Лисий Нос. Туда меня и повезли, никому ничего не сообщая и не говоря. И в его доме, в небольшой избенке рядом с церковью, крестили. Помню, посадил меня, огромную уже девчонку, в купель, а когда нужно было мне волосы остричь, то ножниц у батюшки не оказалось. И я, взрослая девица, сидя голой в купели, говорю: «А я знаю, где ножницы лежат, я вам сейчас принесу». Все рассмеялись! Так что мое крещение было, можно сказать, с чувством юмора. Теперь дача у меня в тех местах, я каждый раз свою крестильню проезжаю, вспоминаю тот день.

– Только по-настоящему любящие родители могли решиться рискнуть всем ради крещения ребенка. Сегодняшним семьям, боюсь, благополучие и безопасность ближе духовности…

– Тогда другие семьи были, понимаете, и не только про степень религиозности говорю, с этим-то всё ясно. Но тогда по-другому воспитывали даже. И меня по тем старорежимным традициям воспитали.

– А что это за традиции?

– Это удивительная требовательность каждого человека к себе. Других детей, возможно, и не воспитывали так, а мне всегда говорили: «Ты должна уметь ответить за все свои поступки, ты не должна быть ленивой». Бог подарил мне маму, которая была очень строга со мной, так сказать, спуску не давала, приучала меня к труду.

А отношения какие были в старых семьях! Когда идешь вечером в гости к родне, просто посидеть, выпить чаю, поговорить… Тогда все общались семьями. К нам приезжали мамины двоюродные братья, сестры, приезжали, чтобы просто с бабушкой поздороваться. Навестить ее. Это были совсем другие общения, чем сейчас.

– Что же стало с русской семьей?