Следы апостолов

Надеюсь, деньгипривасимыможем_у наконец, произвести наш обмен? Если так, то я буду ждать вас сегодня вечером около девяти на заправке, которая находится на выезде из Несвижа в сторону Минска. Деньги оставьте под крышей туалета изнутри. После этого доедете до поворота на брестскую трассу и вернетесь назад. Пакет для вас я оставлю там же. И не вздумайте дурачить меня!

Ежи вытер рукавом мокрый от пота лоб и улыбнулся:

«Значит, надо ждать вечера. Надеюсь, это последнее испытание, которое посылает мне Господь».

41

6 июня 1942 г. Партизанский отряд «Неман»

— Пан, зам по «Д», хутка к камандыру, — окликнул Адама голос посыльного. На улице сыграли общий сбор. Партизаны в спешке грузили свой скарб и оружие на подводы, было ясно, что отряд готовится к передислокации.

— Что случилось? — поинтересовался Адам у посыльного.

— Не вем докладне, — ответил посыльный, — але мыслю, хутка уходзим.

В землянке кроме командира присутствовал особист. Он пригласил Адама присесть за стол и приказал сдать оружие.

— В чем дело, Николай? — поинтересовался Адам. Он вынул из кармана свой наган и положил его на стол.

— Похоже, что в отряде завелся предатель, — объяснил Шмель, убирая со стола наган и пряча его в свой вещмешок.

— Ну, а я здесь причем? — удивился Адам. — Ты хочешь сказать, что это я вчера навел немцев на разведдозор Тычко? Может быть, я ему и уши отстрелил?

— Не уши, а ухо, — уточнил командир, — ты не кипятись, разберемся. Здесь другая беда. Твои бойцы, что сегодня на Липки пошли, в засаду угодили. Никто не выжил, всех немцы положили. Суть в том, что о деталях операции и о самой операции никто, кроме меня и тебя, не знал. Ну и, кроме него, конечно, — Шмель головой указал на особиста. — План держался в тайне, и только сегодня перед выходом я сообщил товарищам боевую задачу. Что прикажешь думать? На кого? — командир грохнул кулаком по столу и выматерился.

— Так ты и особиста разоружи, — посоветовал Адам, — ведь кроме себя тебе больше некому доверять.

— Особиста не могу, — немного успокоившись, посетовал Шмель. — Ладно. Вязать тебя, Адам, я не буду, но и глаз не спущу. Ты думай что хочешь, но походишь пока без оружия, а со временем разберемся. Сам рассуди, как бы ты на моем месте поступил? А, курва? Ну а сейчас всем пора сматываться. Кто знает, что немцам о нас еще известно. Все! Кругом, шагом марш.

* * *

Операция по ликвидации партизанского взвода, посланного со спецзаданием в Липки была проведена по всем правилам заранее подготовленной засады. Огневая группа под личным командованием Гетлинга пропустила головной дозор и встретила остальных партизан на внешней стороне изгиба дороги, ведущей к деревне. Снайпер «сработал» предположительного командира, остальных немцы накрыли плотным пулеметным огнем. В считанные секунды с партизанами было покончено. Последний оставшийся в живых боец подорвал себя гранатой, прихватив с собой в могилу двух пытавшихся его пленить эсэсовцев.

— Шайзе, шайзе! — выругался после взрыва Гетлинг, до конца надеявшийся на то, что его группа не понесет потерь. Он прогулялся по месту боя, всматриваясь в лица убитых партизан и думая о чем-то своем, потом приказал погрузить оружие в отбитые у противника подводы, и еще раз мысленно упрекнул себя за потери в личном составе. «Кто их разберет, этих славян, они все такие разные, — думал Лотар. — Одни с легкостью идут на предательство ради спасения своей никчемной шкуры. Другие, уже единожды предавшие, стреляют себе в голову из карабина в страхе запятнать свою душу убийством жида-унтерменша. Лишь третьи, вроде этого подорвавшего себя гранатой парнишки, вызывают уважение. Я бы на его месте скорей всего поступил точно так же…»

Выдвигать крупные силы для уничтожения основных партизанских сил Лотар не счел необходимым. Мобильный противник уже через час наверняка свернет все свое хозяйство и умотает за тридевять земель. «Достанем его чуть позже», — решил Гетлинг и отдал приказ возвращаться домой. На подъ-езде к городу его колонне, состоящей из двух мотоциклов и грузовика с солдатами, повстречалась гужевая, мчащаяся во весь опор повозка. Управляла ею молодая особа, которая однажды уже попадалась на глаза Гетлингу. «Дочка или внучка сапожника, — вспомнил Лотар. — Интересно, — подумал он, провожая Стефанию взглядом из своей мотоциклетной люльки, — куда это она так спешит? Впрочем, черт с ней. На сегодня и так достаточно… И умственной, и физической работы…»

Гауптштурмфюрер зевнул. Солдаты в машине затянули величайший военный шлягер всех времен и народов — песню «Лили Марлен». Для этой песни каждое воинское подразделение придумывало свой, отличительный от оригинала текст. Гетлинг присоединился к исполнителям, в диссонанс, пропев первый куплет на свой лад, так, как пели его товарищи из разведки на восточном фронте под Смоленском в сорок первом: