тыквы. К ботве, вроде огуречной, поприцеплялись хвостиками длинные дыни – желтые,
темнобурые, рябые.
Щелкает Лукич по арбузам пальцем, на звук определяет спелость. Зрелую дыню на
взгляд угадаешь: на своей корке она трещинки кажет, – готова, значит. Прикоснись к такой,
сама от хвостика отвалится.
Хороший арбуз чуть тронешь ножом, так и расколется, обнажая красную, сочную,
сладкую мякоть, а рябая дыня, так та даже с треском развалится пополам, – отведайте её,
сахарную! Впрочем, и тыква, ежели её запечь, медовой становится.
Кругом бахчи – лакомство ребят: горох, подсолнухи, мак
Душа радуется у старого, глядя на всю эту благодать.
И вдруг перед Лукичом алеет дырка в арбузе.
– Ах ты паршивец! Опять напакостил. Погоди ж, попадешься мне в руки, оборву я тебе
длинные уши! – ворчит на кого-то дед.
Как тут не браниться? Что ни лучший арбуз, то с погрызом.
Кто же тот «длинноухий», что портит добро?
Будьте покойны, – дед хорошо знает, кто пакостит ему в сумраке ночи! Связал старый две
палки крест-накрест, натянул на них свитку и водрузил чучело на бахче, чтобы остерегались
любители сладких арбузов. Вору надо бы пугаться страшилища с распростертыми руками и
кубышкой вместо головы, а он преспокойно разгрыз арбуз под самым пугалом.
Вот и размышляет старый, что бы ещё такое придумать, чтобы отвадить непрошенного
гостя?
Воюет Лукич с «длинноухим», и невдомек ему, что воришка днем таится в пучке ковыля
вблизи от стариковского жилья. Самое безопасное место!
Случайно наткнулся на него дедушка. Как выскочит из-под ног здоровенный русачина-
заяц, и ну удирать! Дед в ладоши захлопал, жару поддает зайцу:
– Вот я тебе, вору! Держи его!
Скрылся косой на другой загон и попал в беду – наскочил на собаку.
Скачет русак, заложив уши. Вихрем летит за ним борзая. Туго приходится зайцу, не уйти
ему от погони. Заметался из стороны в сторону, а пес настигает, как рулем правит длинным
хвостом на крутых поворотах. Оттого охотники и называют хвост борзой «правилом».
На короткой угонке пружиной развернулась борзая и сделала сокрушительный бросок,
наметив для удара заячий хвост. Но косой не сплошал, – взял да и припал к земле. Не
встретив точки опоры, собака кубарем полетела через голову. Пока пришла в себя да
выровнялась – умчался заяц далеко вперед, держа путь прямо к бахче. Потянуло его к
привычным кустикам ковыля, где всегда находил он мирный приют.
Окно в избенке Лукича наравне с землей темнеет, показалось оно измученному русаку
спасительным отверстием. Ударился заяц с разбегу в стекло, пробил его и очутился... на
столе. Полетел на пол разрезанный арбуз. Лукич только ахнул, а беглец в испуге махнул под
кровать.
– Попался-таки, плут, в мои руки! Не бойся, не бойся, уши я тебе не оборву. А вот в
плену у меня посидишь, пока бахчу не уберем.
ЛОСОСЬ
Много у нас водится разных пород лососевых рыб. Славится лосось Каспия, Черного и
Аральского морей, некогда приплывший из Ледовитого океана. Лосось Дальнего Востока –
кета, горбуша – во время нереста несметными косяками запруживает русла рек. В такую пору
на рыбу охотятся с берега даже звери. Медведь, например, без труда подхватывает добычу
лапой и выбрасывает её наземь.
В реках Сибири, в озерах Байкал, Зайсан плодится таймень, ленок.
В прибрежных водах Ледовитого океана, от Онеги до Колымы, обитает нельма. На
икрометание она устремляется в наши реки.
Из Каспия в Волгу и Урал поднимается белорыбица.
В северные реки и в Финский залив входит кумжа; попадает она и в реки Лугу, Нарев. В
Ладожском и Онежском озерах живет местный озёрный лосось, мечущий икру в реках,
впадающих в эти озёра.
У рыболовов-любителей большой популярностью пользуется спиннинговая ловля
драгоценной красной рыбы – семги – в Туломе и Коле, которые впадают в Кольский залив
Баренцева моря, в Варзуге, убегающей к Белому морю, в Кеми, что течет в Онежскую губу, в
Ниве, берущей начало в озере Имандра.
Заслуженную славу «лососевых» имеют реки Вуокса, Тайпелен-йоки, впадающие в
Ладожское озеро, и Нева, куда входит атлантический лосось. Здесь за ним укрепилось
название «невский».
Морской лосось, поднимаясь из океанских пучин, немало поскитается, пока доберется до
нерестилищ в верховьях наших рек. Ихтиолог Сабанеев писал о поимке у нас лосося со
шведским, немецким и датским крючками во рту.
Ещё задолго до икрометания лосось идет к истокам наших рек. Ни бешено крутящиеся
водовороты, ни бурные пороги не останавливают стремительного бега серебристой рыбы.
Нет равных ей по быстроте и неутомимости в преодолении преград. Отталкиваясь упругим
хвостом, она, подобно распрямляющейся пружине, мгновенно разгибает собранное в дугу
тело и гигантским броском берет грозные водопады. В избранных местах лососки мечут
икру, а самцы поливают её молоками.
Много «охотников» до лососевой икры; вьется около неё форель, ворует её и ёрш.