Следы на мосту

Лейланд приехал из Оксфорда только в понедельник утром и, подойдя к «Пескарю», обнаружил, что Анджела уже вернулась. Он, однако, был заметно расстроен.

– В этом деле все не так, – начал он. – Ничего не работает по схеме. Обычно что может быть проще, чем выследить человека, который плывет по реке? Он проходит шлюзы, он не может отклониться от русла, может проплыть только до Уиндраша, в это время года нигде не может сойти незамеченным. И несмотря на все это, мне не удалось напасть на его след.

– Бедный мистер Лейланд, – покачала головой Анджела. – Вы начинали с Оксфорда?

– Ну разумеется, обойти все лодочные пристани Верхней Темзы не заняло много времени. Я нашел бюро проката, где он брал лодку. Там же, разумеется, разжились каноэ и Бертелы. Мой клиент выбрал большую плоскодонку, с навесом, где можно спать, и прихватил с собой кучу консервных банок и всякого другого барахла. Похоже, собирался готовить сам. Он оставил залог и собирался вернуть лодку через две недели. Назвался Люком Уоллесом, адрес дал где-то в Криклвуде. Я тут же рванул в Криклвуд – у полицейских, знаете ли, есть определенные преимущества. Тамошнее отделение навело справки. Так вот, в округе человека с таким именем нет. Ложный адрес вселил в меня надежду, значит, мы имеем дело не просто с отдыхающим, решил я. Мне удалось также узнать, когда именно он брал лодку. Похоже, до Шипкота он провел на реке два дня, что вполне естественно, он ведь никуда не торопился. Я опросил смотрителей всех шлюзов до самого Оксфорда, рассчитывая, что они мне сообщат какие-нибудь подробности. Но все помнили только сам факт, что он проплывал. А один с гордостью продемонстрировал корешок билета – FN2, – как будто это невесть что.

– Это лучше, чем ничего, – заметил Бридон. – Существует мизерный шанс, что где-нибудь валяется сам билет и вы его найдете.

– Да кому нужен такой билет? Обратно он не плыл. Скорее всего, тут же его и выбросил в воду. Но тем не менее номер билета у меня есть. И разумеется, нам известен номер его билета с Шипкотского шлюза, поскольку он проплыл прямо перед Бертелами. В гостиницах его никто не видел.

– Бедняга, неужели он пил сгущенное молоко? – содрогнулась Анджела.

– А вот пройдя Шипкотский шлюз, он, похоже, в корне изменил тактику. Например, довольно рано пообедал в «Миллингтонском мосту» – не понимаю, почему хозяйка нам об этом не сказала? На мой вопрос, в котором часу это было, она ответила, что где-то в половине двенадцатого. А теперь внимание: у Шипкотского шлюза он был до девяти. Путь, который он проделал от Шипкотского шлюза до «Миллингтонского моста», где он обедал, точно тот же, что Бертелы проделали после завтрака до девяти часов. Конечно, между каноэ, дрейфующим вниз по течению, и плоскодонкой, поднимающейся по течению, разница есть. Расстояние, о котором идет речь, – где-то около двух миль, скорее, даже меньше. Не вижу причин, по которым наш друг в плоскодонке тем жарким утром мог ощущать какой-то особый прилив энергии; но я, конечно, невольно подумал о том, что он мог болтаться около Шипкотского шлюза в то самое время, когда произошло убийство. Что лишь усиливает мое желание с ним повидаться.

– А он как-то интересовался Бертелами? – спросил Бридон.

– Это вообще из ряда вон. До того он не подходил к гостиницам, ни на одном шлюзе не задал ни единого вопроса. А тут вдруг принялся метить свой путь прямо как… слон на теннисном корте. Например, в «Миллингтонском мосту» задал кучу вопросов про Бертелов: и сколько они там провели времени, и долго ли были вместе, и так далее. Расспрашивал он горничную, не хозяйку; иначе, полагаю, она бы упомянула об этом в разговоре с нами. Он даже спросил, часто ли их видели вместе. Все это, конечно, было до известия об исчезновении Бертела. А потом он двинулся вверх по реке.

– Вы уверены, что именно вверх? – поинтересовался Бридон. – «Миллингтонский мост» довольно далеко от берега. Оттуда его видеть не могли.