Следы на песке

Вторая половина дня выдалась солнечной, и горожане всех возрастов заполонили улицы. Мячи катались и прыгали между колясками, утки лакомились полдниками капризных детей. Памятники сверкали белизной, как и новые дома в пригороде. Линкольн наблюдал, как его стадо пасется на лугу. Отдавая дань уважения великому человеку, молодые солдаты в мундирах восемнадцатого века играли на флейтах, дудках и барабанах ритурнели времен Гражданской войны. Лето уже подходило к концу. Чернокожие сторонники Мартина Лютера Кинга и лохматые хиппи, любители плачущей гитары Джоан Баэз, еще не вытоптали зеленую траву лужаек.

Алиса вышла из агентства Ника на 11-й улице и решила пройтись по Моллу, прежде чем возвращаться в свою квартиру на Индиана-авеню. Впервые за долгое время ей было радостно. Приближался суд, нашлись люди, готовые свидетельствовать в память о Лаки. Она не может проиграть. Даже без формальных доказательств любой честный человек сразу поймет, где правда.

Мимо Алисы прошел молодой офисный служащий. Он спешил, как все столичные клерки, и все-таки потратил несколько секунд драгоценного времени, остановился, оглянулся.

Ну вот, теперь на нее оборачиваются, а ведь она по-прежнему чувствует себя… невидимкой. Но не совсем прозрачной, усмехнулась она, вспомнив Ника.

Он ей нравился.

В другой жизни она могла бы полюбить этого мужчину – забавного, путающегося в словах, хмурящего брови. Он как будто все время думает о том, что скажет в следующую минуту, но нервничает и еще сильнее запинается. Ник пытается скрывать чувства, но у него это не очень получается. Он веселил Алису, заставлял ее улыбаться, и она с ним играла. Печальная, занятая предстоящим процессом и воспоминаниями о Лаки, женщина все-таки позволяла себе то кокетливый взгляд, то нежное слово, чтобы подбодрить преданного сыщика-волонтера.

Зачем Алиса это делала? Намекала, что потом, когда они добьются правды, все может получиться, почему бы и нет?

Почему бы и нет…

Алиса не хотела задумываться. Во всяком случае, не теперь. Потом. Потом… А пока… Будем продолжать игру и морочить голову, хотя он не идиот и все понимает. Тень Лаки будет стоять между ними до тех пор, пока мир не признает, что он пожертвовал собой и должен быть вознагражден – пусть и после смерти. Потом… возможно, потом призрак успокоится и уйдет, освободив Алису. Как знать.

Алиса впервые пыталась взглянуть на свою судьбу и привязанность к Лаки почти отстраненно, под новым углом.

Ник? Почему бы и нет?

А до тех пор лучшей мотивацией для Ника – за неимением денег – будет надежда, пусть даже призрачная.

Алиса миновала Национальную галерею, машинально подсчитав, что не была тут двадцать один год. А когда-то проводила целые дни. В то время она учила французский.

Люди часто критикуют Америку, говорят, что в стране нет настоящего правосудия и справедливости, но в Вашингтоне все-таки существует одна очень важная привилегия. Свободный доступ к культуре всех граждан вне зависимости от цвета кожи и толщины бумажника. Вход в музеи бесплатный, их двери всегда открыты. В Национальную галерею не надо стоять в очереди, посетителей не обыскивают, не выдают им билетов в окошечке кассы. Вы входите в музей, как на вокзал, и можете провести здесь минуту или целый день перед полотнами Да Винчи, Боттичелли, Ван Дейка, Гойи, Ренуара, Кэссетт, Моне… Садитесь на скамейку, читайте газету, пишите письмо, ждите друга. Ни с кем не разговаривайте, если не хотите, и вам никто не станет задавать вопросов. Во время учебы в Вашингтоне, до войны, и с 42-го по 44-й год Алиса проводила в музее часы. Больше всего она любила импрессионистов. Почти ко всем экзаменам Алиса готовилась у картин. В галерее она впервые увидела пейзажи Нормандии, и они показались ей нереальными, просто сказочными. «Вот земля, – думала она, – на которой невозможно умереть».

Особенно ей нравилось большое полотно Ренуара «Девочка с обручем», на котором была изображена бледная малышка со странной улыбкой, не по возрасту серьезная. Ее волосы подхватывала лента благородного, строгого синего цвета. Девочка стояла на гравийной дорожке сквера и смотрела на зрителя, пристально и встревоженно. Что скрывала эта малышка, до того печальная, что обруч у нее в руках выглядел неуместным?

Прожив много лет в Австралии, Алиса успела забыть девочку. А сегодня вспомнила и устыдилась, словно та была подругой ее детства, которой она ни разу не написала, а ведь обещала.

Алиса вошла в музей, но не направилась к Ренуару, а принялась бродить, разглядывая невыразительных итальянских красавиц эпохи Возрождения, кровавые ужасы испанской истории, первые кубические опыты Пикассо. Она почти пробежала мимо пейзажей Нормандии и портретов прославленных американских первопоселенцев – уж слишком они напоминали ей одну из нынешних обитательниц Капитолия.

Девочка ждала Алису в дальнем углу зала.

На ее молочно-белом лице не появилось ни одной морщинки. Она смотрела на Алису глазами ожившей куклы, и взгляд ее был не таким уж и грустным.