Следы на песке

Оливер направился в кафе «Черная кошка». Он всегда терпеть не мог метро из-за темноты и духоты, поэтому шел пешком по людным тротуарам, сунув руки в карманы и опустив голову.

Элизабет ждала его внизу, за тем же столиком, что и обычно. Он понял, что она ждет уже давно: булочка с сыром превратилась в гору крошек, а недопитый остывший кофе подернулся тошнотворного вида молочной пенкой. Услышав его шаги, Лиззи резко вскинула голову.

— Было ужасно? — спросила она.

Оливер сел напротив.

— Довольно-таки.

Он попытался улыбнуться, но губы не слушались. Элизабет протянула руку, но он отдернул свою.

— Сигареты есть?

Элизабет покачала головой, глядя на него огромными темными глазами.

— Сейчас принесу.

Она вышла из-за стола и через минуту вернулась с пачкой сигарет и коробкой спичек. Оливер разорвал целлофан, и сигареты высыпались из пачки. Он не без труда зажал одну между губами, затем последовала унизительная борьба со спичками.

— Черт, — пробормотал он, когда первая спичка сломалась, не зажегшись. — Черт, черт, черт! — Голос его начал срываться на повышенный тон, горсть спичек высыпалась на колени.

— Дай, я зажгу, — предложила Элизабет.

Но он уже встал, опрокинув стул. На них стали оборачиваться.

— Идем отсюда, — сказал он и побежал вверх по ступенькам.

Под гудки автомобилей он перешел улицу и направился к реке.

Дойдя до набережной, Оливер оперся локтями о высокий парапет и прижался лбом к рукам. Почувствовав, что Элизабет гладит его по волосам, он проговорил:

— Прости. Я не думал, что будет так.

— Это не важно, что они думают, — мягко сказала Элизабет. — Главное, что мы есть друг у друга, правда?

Он поднял голову и посмотрел на нее. Лицо Элизабет казалось более худым, под глазами появились темные круги.

— Мама не одобрила все это. Возникла неожиданная трудность.

Лиззи молчала, не сводя с него глаз.

— Небольшая палка в колесах. — Он хотел рассмеяться, но не смог. — Видишь ли, твоя мать и мой отец…

— Моя мать и твой отец? — повторила Элизабет. — Что? Что, Оливер?

— У них был роман, — сказал он, снова опустив голову.

— О-о.

Не услышав ничего другого, Оливер повернулся и уставился на Элизабет.

— И это вся твоя реакция? О-о?

— Когда это случилось? Когда у них был роман?

Мозг Оливера, работавший с нетипичной медлительностью, не сразу нашел ответ. Затем, припомнив подробности ужасного разговора с родителями, он сказал:

— Когда ты была младенцем. В декабре сорок первого года. Да, именно так. Это длилось несколько месяцев. Видимо, увлечение военного времени.

— Мама ушла от папы в ноябре сорок первого года.

— И тебя это не смущает?

Элизабет задумалась.

— Нет. Нет, не особенно. — Она посмотрела на него своими ясными карими глазами. — Видишь ли, у мамы было множество мужей и любовников. Папа называет их обожателями. Они все ужасны, и каждый раз появляется новый обожатель. Вообще-то, папа редко говорит о них или о том, что произошло между ним и мамой, но тетя Фейт рассказывала мне кое-что. Понимаешь, мама хочет найти идеального мужчину.

— Идеального? — переспросил Оливер.

— Идеального для нее. Чтобы он был потрясающе красив, модно одевался, чтобы любил ту же музыку, что она, и те же книги.

— Как смешно, — сказал Оливер. — Идеальных людей нет.

— Разве? Я думаю, это зависит от того, как посмотреть. Если любишь кого-нибудь достаточно сильно, тебе начинает нравиться то, что любит этот человек, потому что это часть его. В любом случае, — Элизабет сочувственно посмотрела на Оливера, — для меня мама всегда была такой, какая она есть, и я к этому привыкла. Тебе сложнее, ты воспринимал родителей определенным образом, а теперь тебе придется посмотреть на них по-другому.

Он вдруг почувствовал себя гораздо моложе, чем она, несмотря на то, что был на полтора года старше.

— О Боже! — с отчаянием проговорил он и сел на скамейку. — Значит, тебя не смущает, что наши родители… что они…

Элизабет стояла у него за спиной и ласково гладила его волосы.

— Это было так давно, Оливер.

Ее руки успокаивали. Он закрыл глаза.

— Нас это совершенно не касается, — сказала Элизабет. — Единственное, что меня волнует, так это то, что папе будет неприятно.

— Я не знаю, как теперь предстану перед ним…

— Сначала я с ним поговорю. Не беспокойся.

— Наверное, он меня убьет.

Элизабет прижалась щекой к его макушке.

— Наверное, он захочет тебя убить, но не убьет, потому что я скажу ему, как сильно я тебя люблю. И как мы будем счастливы вместе.

— А может быть, они ссорились из-за этого? — вдруг сообразил Оливер. — Из-за того, что отец…

Элизабет обогнула скамью, села Оливеру на колени и обвила руками за шею.

— Если ты влюбишься в кого-нибудь еще, я ее возненавижу, Оливер. И ужасно рассержусь на тебя.

Сквозь мягкое тепло ее карих глаз блеснула стальная решимость. Оливер потер рукой лоб и задумчиво проговорил:

— Понимаешь, это снимает с меня вину. Я всегда думал, что они ненавидят друг друга из-за меня. Что я во всем виноват.