Следы на снегу (Художник М. Рудаков)

— Может быть он тоже проехал?

— Нет, — опровергла предположение лейтенанта Эверстова. — Никак этого не может быть. Тут прошли одни нарты. Это определит любой пионер.

— Ну, если так, то мы скоро встретимся с дедушкой, — не спорил Петренко.

— Да. И чем скорее встретимся, — тем лучше. Ведь все равно придется ожидать майора.

— Совершенно верно. Поехали!

* * *

До перекрестка у излучины реки осталось, по подсчетам Петренко и Эверстовой, уже не более километра, но старого охотника не было.

Олени уже сбавили бег — устали.

— Я прав, — заметил лейтенант. — Дедушка Быканыров, наверное, проехал за ними.

— Могу спорить, что нет, — уверенно заявила Эверстова. — Я же полуякутка, полурусская, в тайге не раз бывала и ездила много. Я не определю точно, сколько прошло нарт, если их прошло несколько, ну, допустим, четверо, пятеро. И это очень трудно определить, но когда прошли одни нарты — ошибиться невозможно.

Петренко хотел возразить спутнице. Он хотел сказать, что большое значение имеет время суток. Одно дело днем, совсем другое — ночью. Можно же ошибиться в темноте. Но он не успел возразить. До слуха его к Эверстовой отчетливо долетел собачий вой.

Петренко придержал оленей, и те встали.

— Слышите? — спросил он.

— Слышу.

Вой раздавался метрах в четырехстах, если не меньше, от перекрестка и от того места, где был оставлен в засаде Быканыров.

— Таас Бас? — сказал неуверенно Петренко и тут же добавил:

— А может быть волк?

— Нет, не волк. Это Таас Бас. И как он воет, прямо по сердцу скребет.

— Значит, майор уже там?

— Но почему так воет Таас Бас?

— Не понимаю. Поехали…

Приближаясь к перекрестку, лейтенант думал:

«Где же Быканыров? Почему он не пошел по следу преступников? Возможно, заснул и проглядел? Ой, как жутко воет…» — и Петренко гикнул на оленей.

Уже черно вырисовывались растущие кучкой березы. Получилось так, что нарты Шелестова и Петренко подошли к перекрестку одновременно. Олени чуть не столкнулись.

Шелестов спрыгнул с нарт и быстро оглядел местность вокруг.

Стояла тишина, и только хватающий за душу вой Таас Баса нарушал ее, казался здесь ненужным и противоестественным.

Таас Бас выл в зарослях тальника. Он вырвался вперед почти за километр до перекрестка. И, подъезжая, майор также услышал вой собаки, и он взволновал его не меньше, чем Петренко и Эверстову.

— Ну, как? — спросил Шелестов, стоя на месте, и что надо было понимать под словом «как» — Петренко не мог сообразить. То ли это относилось к вою Таас Баса, то ли к тому, что заметили на пути Петренко и Эверстова.

— Мы обнаружили их след, товарищ майор.

— Где?

— Километрах, примерно, в восьми отсюда.

— Куда идет след?

— На северо-восток. Я точно определил по компасу.

— И след совсем свежий, от одних нарт, — добавила Эверстова.

— Но где же Быканыров? — спросил Шелестов, и в его вопросе послышалась тревога.

Петренко развел руками.

— Не знаю, мы его не встретили…

— Но почему воет Таас Бас? Что случилось? — не в силах сдержать волнения, спросил майор.

— Мы сами перепугались, — робко заметила Эверсгова.

А Таас Бас продолжал выть и выл как-то призывно-жалобно, точно зовя на подмогу.

Шелестов машинально поправил автомат, болтающийся на груди, сделал несколько шагов и остановился. Рядом с ним стали Петренко и Эверстова.

Они отчетливо увидели странную, точно кем-то пропаханную борозду в снегу, идущую от перекрестка туда, где был оставлен в засаде Быканыров и где сейчас выл Таас Бас.

Шелестов и его друзья стояли в оцепенении, не двигаясь.

Ночная мгла медленно, как бы нехотя, редела, таяла. Гасли в небе звезды на западной стороне, а на востоке, сквозь предрассветные сумерки уже проглядывал неуверенный утренний свет.

— Отец! А отец! — дрогнувшим голосом громко крикнул Шелестов.

Отозвалось и быстро угасло только эхо.

— Таас Бас! Ко мне! Таас Бас! — опять крикнул Шелестов.

Таас Бас умолк на мгновение, но потом завыл опять еще жалобнее, еще тоскливее.

Шелестов, вдруг сгорбившись, точно на плечи ему взвалили непосильную ношу, увязая по колени в снегу, пошел вперед, по борозде.

Петренко и Эверстова следовали за ним.

И вот при свете рождающегося утра Шелестов увидел капли замерзшей крови. Майор почувствовал, как под сердцем у него похолодело, как утратили твердость ноги.

«Что тут стряслось? — задавал себе Шелестов тревожный вопрос. Откуда взялась кровь? Почему не отзывается Быканыров?»

Тяжело дыша, идя по глубокому снегу, о том же думали и друзья Шелестова.

И то, что представилось глазам всех троих, когда они подошли к березам, точно пригвоздило их к месту: на снегу, под самой большой березой, упершись спиной в ствол, как-то перекосившись и неестественно свесив голову, сидел неподвижный Быканыров.

Таас Бас, не замечая подошедших людей, сидел возле хозяина и, задрав морду, выл. В сторонке, сбившись в кучку и подрагивая, стояли четыре оленя.