Следы на воде

К двоим, уже известным нам Рэю Д.Фоли и Полу, за столом ресторана «Родс 24», на 24-м этаже офисной башни, что в Лондоне, близ вокзала, только что присоединился и третий, босс Рэя, сэр мистер Джереми Бредли Сандерс. Тоже из британской Ми-6, тоже, естественно, разведчик. Известная личность в своих круг. Но лишь там. Ни на каких страницах таблоидов — ни белых, ни жёлтых — никогда и ни где не проявлялся. Ни имя его, ни фотография нигде не появлялись. Словно и нет его в жизни. На самом деле есть. Живёт и действует. И визитка его всегда строго ограничено информативна: «финансист», и только. В Старом и Новом Свете это обычное дело. Многие, если не все, так поступают. Сегодня один бизнес, завтра другой… Сегодня одна фамилия, завтра другая, как у Рэя. Какая уже по счёту? И у сэра Сандерса похоже так. Профессия. Вернее, издержки профессии. Главное в другом: дозвониться до мистера Сандерса было, практически, невозможно. Нужно было назвать свой специальный код, кто таковой имел. В противном случае автоматический секретарь любезно избавлялся от звонившего, обещая, что тому непременно позвонят, как только представится возможным. «Бай-бай!» Что означало полную недоступность. Что интересно, вид у сэра Сандерса был совершенно простецким, порой туповатым, если не знать его характер и скрытые возможности. Большая величина в структуре Ми-6! Руководитель Директората специальной разведки. Один из нескольких шефов. Награждён высшими наградами Королевства, с присвоением звания «сэр». Умница, хитрюга, аналитик. В разведке прямо с университетской скамьи. Досконально знающий своё дело, и современные виды и способы разведки основных конкурирующих структур. Кроме основных европейских, владевший несколькими славянскими языками. Внешне — флегматик, крупный мужчина, хороший семьянин, за шестьдесят, смахивает на Уинстона Черчиля. Знаток и почитатель вин, классической музыки, с чувством юмора, с непременной сигарой во рту, с мини гольф-полем в кабинете, часто и умно философствующий. Опыт, должность и возраст ему позволяли. По крайней мере, Рэй, как помнится, всегда старался больше слушать старика, не перебивать.

Некоторое время мужчины ели молча. Свиные отбивные таяли во рту. Мясо было мягким, как и чуть хрустящая прожаренная корочка, нежным, на косточках… В ресторане было тихо, негромко звучала музыка. За столом было уютно, спокойно. Стол сервирован по высшему разряду, чем хозяин ресторана — Гэри Родс, заслуженно гордился, как и отменной кухней, на которой царствовал маг и волшебник шеф-повар — валлиец из Уэльса.

Негромко постукивали ножи и вилки, за спинами молча ожидал официант.

— Как вам, господа, это вино? — салфеткой промакивая уголки губ, спросил шеф. И сам же ответил: Fikados Shiraz 2005-го года. Кипрское, солнечное, экспрессивное, молодое, под мясо. Я заказывал. Нравится?

Рэй и Пол согласно кивнули головами. Пол даже причмокнул губами. Официант тут же налил в бокалы вино. Шеф благодарно махнул рукой, официант — солидный, чопорный, в возрасте с достоинством удалился. Попрощался и Пол.

— Извините, я пойду, шеф. Спасибо! У меня дела.

— Да, иди Пол. До завтра. Вы с хорошо с Максом поработали. Я в курсе. Машина уже в ремонте. — Он глянул на часы. — Думаю… уже как новенькая.

— Номера надо сменить.

— Уже, Пол. И перекрашена.

— Оу! — восхитился Пол, но оборвал себя, склонив голову вежливо спросил. — Завтра как всегда, сэр?

— Да, Пол, в 9 ноль-ноль.

— Есть, сэр. До встречи, Рэй.

— Спасибо, Пол. Желаю удачи.

Оба проследили глазами, как Пол удалился.

Рояль под пальцами музыканта навязчиво грустил.

— Кстати, Рэй, ты знаешь, что сейчас звучит? — неожиданно спросил старик.

— Где? — оглядываясь, переспросил Рэй.

— Ну, вот сейчас… тара-рара-тара… Слышишь? — Джереми Б. Сандерс кивком головы указал на оркестровое возвышение. Там, на высоте нескольких метров над танцполом, на большой чуть наклонённой к зрителям площадке — пустующей в этот час — мог расположиться целый симфонический оркестр, что так оно всегда вечерами и было. Сейчас за роялем сидел один пианист. Он сидел почти неподвижно, музыка словно завороженная лилась казалось сама собой. Пианист, склонив чёрную, кудрявую голову, изредка встряхивал ею, приподняв плечи, малозаметными движениями рук, озвучивал мелодию в нужном ему характере. Шапка волос скрывала его лицо.

— Ты знаешь, что это звучит? — Наклонившись к Рею, шёпотом спросил старик, глаза его блестели.

— Нет, а…

— Ччшь… Это… Бах, сынок! — Так же тихо, восторженно и с благоговением произнёс он. — «Английская сюита». А сейчас… скрипки… Ооо! Слышишь? Нежно, и грустно… Как в туманное, дождливое утро отъезжающий чёрный кэб с твоей любимой… Навсегда уезжающий… Совсем…

— Шеф…

— Ччшь… А это вторят виолончели… Умм… Как печальный приговор… Выговор… Укор… Застрелиться можно. — Шеф вздохнул… — Гений. Потому что европеец, Бах! О… Всё! Уехала.

— Шеф, да вы лирик, оказывается. Я и не знал. И никаких скрипок с виолончелями, один рояль.