Следы погибшего Бога

– Меня ждёт такая судьба, как мартышку?

– Может быть…

Исследовательница с усмешкой посмотрела на трясущегося Мезенцева. Она добилась, чего хотела. «Надо бежать!» – вот, что теперь у него на уме.

– Ещё один эксперимент, последний! – невозмутимо произнесла исследовательница.

Ассистент вкатил в центр зала аппарат, напоминающий детскую коляску со створками по бокам. В него посадили ещё одну обезьянку и вкололи ей снотворное.

Когда макака уснула и перестала видеть сны, створки над ней закрылись.

– Посмотрите на прибор сверху. Он показывает температуру тела.

– Тридцать восемь и три, – прочитал Мезенцев.

– Это нормально для обезьяны, – сказала Вера Леонидовна и нажала кнопочку пульта. – А теперь?

– Минус бесконечность? Что это значит?

– То, что это даже не нуль по Кельвину.

– Ниже абсолютного нуля? – со страхом спросил Николай Валентинович.

– Нет, не ниже. Там отсутствует температура как физическое явление. Внутри аппарата вообще нет ни энергии, ни пространства, ни времени…

Вскоре пустота выплеснулась из коляски и поглотила её. Исследовательница не дала пузырю сильно разрастись и вновь нажала на пульт. Шар раздвоился…

Когда пустота исчезла, на полу материализовались две одинаковых «коляски».

Ассистент открыл аппараты, и из них выскочили две обезьянки, похожие друг на друга, как близняшки. Вера Леонидовна дала им по кусочку дыни.

– Вот наша надежда на самый крайний случай, – улыбнулась она. – Однако мне бы не хотелось прибегать к таким уловкам.

– Как вам удалось её клонировать? – удивился Мезенцев.

– Почти клонировать, – поправила его Вера Леонидовна.

– Они одинаковы во всём… кроме судьбы. Одна – прототип, который прожил половину своей обезьяньей жизни. Другая – копия, которая только что появилась на свет. Она сможет заменить оригинал лишь в одном случае – если он будет уничтожен. Это снимет запрет на клонирование.

– Вера, зачем вы мне это показали? – ужаснулся Мезенцев.

– Николай Валентинович, вам нехорошо? Я доведу вас до постели… –улыбнулась Вера Леонидовна, беря его за руку.

Глава 7. Богомол и Кузнечик

1. Неожиданный звонок

Дизельный автомобиль Защитника прямой квантовой демократии миновал стелу с надписью «ЯМОВ. Добро пожаловать!» и пошёл по шершавому покрытию, отороченному велодорожками.

Глянцевая приглаженность города не могла обмануть Дмитрия Андреевича. Ему не понравились утренние лица велосипедистов.

«Рожи у всех какие-то угрюмые. Не улыбаются, а скалятся. И название города соответствует!» – неприязненно осматривался по сторонам Сысоев. Нет, он знал, что слово «Ямов» произошло от древнего наименования почтовой станции, но ему очень хотелось думать, иначе.

Дмитрий Андреевич сплюнул на ковер автомобиля. Он злился из-за того, что ему пришлось оставить Южный Урал, недалеко от которого вчера провалилась третья попытка отбить Озёрное.

На этот раз туда были отправлены три тысячи бойцов без авиации и сухопутной военной техники. За плечами некоторых солдат висели ранцы с баллонами, наполненными инсектицидом.

Навстречу опять вышел миролюбивый предводитель анушитов и порекомендовал им вернуться домой. Когда же те вопреки его совету двинулись к Озерному, в их сторону вылетели управляемые шершни.

Инсектицид на них не подействовал. Видимо, анушиты сильно изменили их организм.

Панику в ряды российских солдат внесли уже сами по себе насекомые, десяток-другой укусов которых может убить крепкого мужчину. Нагнали страху и анушиты, которые выстроились в две линии. Передние резали бойцов дисками смертельной семы, а задние стреляли пулями, пробивающими пикоматериалы.

Российские бойцы опять запаниковали: их полегло больше восьмидесяти, тогда как анушита – всего два. Как и в прошлый раз, на них по непонятной причине развеялась вуаль, и они включили самоуничтожение, бросив штурмовые винтовки…

– Ну, ничего, – процедил Сысоев, когда прочёл донесение об очередном поражении. – Дождёмся зимы, когда не будет насекомых, и посмотрим, кто кого.

Однако его мечта не осуществилась.

Вечером того же дня Партия всемирной дружбы заявила вечевой референдум, а на следующий день провела его. Федощенко напрасно старался. Вече проголосовало за запрет боевых операций на северо-западе Казахстана.

Сысоеву оставили право возобновить боевые действия лишь в одном случае. Формулировка была такой: «если анушиты начнут захватывать российские территории либо станут недвусмысленно угрожать интересам России».

Ознакомившись с итогами голосования, Дмитрий Андреевич затрясся: такой подлости он не ожидал даже от Партии всемирной дружбы. Он знал, что её финансирует часть владетелей, которая хочет примирения с Новым Светом даже ценой уступок. Но одно дело американцы и совсем другое – анушиты, невозмутимые убийцы и циничные манипуляторы.

Дрожащей рукой Богомол прикоснулся к аппарату нейтринной связи. Над прибором высветилась голограмма – лицо седого кареглазого мужчины.

– Ариэль Ильич, как это понимать? – спросил Сысоев.

– Вот так, Дмитрий Андреевич! – бархатным голосом ответил Шапиро, медиамагнат и владелец социального сегмента Русской Сети.