Следы Сиятельного. Книга вторая. Белоцветье

Спустя пару часов беспокойного сна я весь извелся от накапливающего раздражения и злости, искренне желая избавиться от этого гада! Стоит начать создавать вихрь маны, как он утихает. Закрываю глаза — вихрь рассеивается, шепот резко заставляет проснуться. «Сделай или сдохни, сделай или сдохни, сделай или сдохни…». Когда слышишь одну и ту же фразу тысячный раз за ночь, вырабатывается некий условный рефлекс, как на команды господина. Только мой новый хозяин, видимо, теперь поселился у меня в голове.

За завтраком я от сильного недосыпа пролил стакан с драгоценным компотом. Сладкое! Чертов шепот лишил меня единственной прелести жизни ребенка, выдаваемой по понедельникам! Будь он сто раз проклят!

На уроках я походил на сомнамбулу, вообще не понимая, где заканчивается сон и начинается реальность. Подзатыльник, крик старшего. Новый подзатыльник, уже от наставника-мастерового. «Сделай или сдохни, сделай или сдохни, сделай или сдохни…».

Мистер Джа, проходя мимо кабинета счетоводов, довольно глянул на меня. Он искренне улыбался, глядя на мои мучения.

— Ох, дитя! Смотрю, твоя душа пострадала от кары Ахенди куда сильнее, чем казалось вначале?!

Мистер Скарр, наставник по счетоводству, уже занесший руку для следующей затрещины, замер.

— Так он теперь всегда такой будет?

— Скарр, ты считаешь, травма души закончится одной простой немотой? Повезло, что он вообще может соображать.

— Да какой из него счетовод!? Ты посмотри на него?! Он же спит на ходу!

Не могу точно сказать, выглядел дьякон напуганным или задумчивым.

— Твоя правда. Переведу его под крыло Давида. Пусть осваивает мастерство грузчиков.

Вечером, идя со всеми детьми на ужин, я упал и заснул. Очередь опасливо меня обошла, боясь прикоснуться, словно я был заражен проказой. Я очнулся спустя десять секунд, продолжая, как сомнамбула, идти за всеми.

Второй день с голосом, живущим в голове, дался еще тяжелей, чем первый. Где заканчивается сон и начинается явь?! Дремлю ли я на ходу?!

«Сделай или сдохни, сделай или сдохни, сделай или сдохни…».

Все смешалось настолько, что я уже не могу понять, есть прямо сейчас шепот или нет.

На третий день, когда меня пришел проверять целитель, на короткие двадцать минут вернулась кристальная четкость сознания. Голос в голове затих, вихрь маны рассеялся, а тело аж трясло от перегрузки. Помимо общего истощения и почти смертельной усталости, целитель ничего не нашел. Хотелось начать говорить, просить о помощи, но мысль о дыбе или новом наказании за ересь пугала сильнее остановки сердца. Варфа, целитель-корги, вскоре ушел, оставив меня одного. Никто во всем поселение не сможет мне помочь, если я не расскажу правду. А если поступлю так, наказание будет хуже смерти.

Новый день?! Впервые в жизни мне было настолько плохо, что я не смог вспомнить ни сегодняшний день, ни то, что было после ухода целителя. Кажется, псоглав приказал оставить меня в бараках для детей, сказав, что я или сам поправлюсь, или умру из-за несовместимой с жизнью травмы души. Сон, голос, дрема, снова голос в голове…

* * *

Стоя на краю дамбы, печально улыбающийся Алозар Беннелли держал вверх ногами за стопу Аарона Браунса, главу богатого рода, пухлого мужчину, трепыхающегося над пропастью. Из нагрудного кармана выпала дорогая, покрытая золотом ручка, начав долгое падение на дно устья перекрытой реки.

— Прошу! Не надо! — внизу, на дне, уже виднелись три кровавые кляксы, некогда бывшие людьми и полулюдьми.

— Надо, Аарон. Вы с самого начала знали, что за сговор против клана всему вашему союзу грозит смертная казнь.

Пухлый мужчин начал плакать, понимая, что жить осталось недолго.

— Прошу! П-п-прошу о милости старшую кровь! Мы всего лишь хотели…

— Могущества? — Алозар пожевал губами, будто пробуя слово на вкус. — Странное слово, не находишь? Никто из вас, толстосумов, не достиг потолка в уровнях, но вы додумались пойти тайной войной на клан. На что вы, идиоты, рассчитывали? На наемников из анархического государства? На бездействие Совета Кланов? Хотели заставить представителей клана Лазар передать право крови, держа нож у горла их детей?

Аарок дернул ногой, едва не сорвавшись вниз, но стальная хватка Алозара мигом поймала его снова.

— Господь всемогущий! Не надо! Я хочу жить…

— Все хотят жить, — Алозар едва заметно улыбался. Убивать беззащитных, тех, кто значительно слабее него самого, — дело, крайне неприятное для чести наемника старшей крови. — Знаешь, толстячок, я, кажется, решил, как мы с тобой поступим. Ты правда хочешь жить?

— Д-да, о великий Бенелли. Я очень…