Следы смоет дождь

Путь я держала к Ксении Смолькиной на работу. Очень мне хотелось еще разочек поговорить с загадочным Иваном Петровичем. Но Ксюша, встретившаяся в коридоре, меня огорчила, сказав, что сегодня его нет на работе. Он, оказывается, позвонил и предупредил о своей болезни.

— Адрес домашний дашь? — спросила я. — Заодно проведаю вашего коллегу.

— Проведай. Но с тобой не поеду.

— И не надо.

Ксения написала на листке адрес, вручила пакет апельсинового сока, и я поехала на встречу.

— Здравствуйте, здравствуйте, Иван Петрович, — сказала я, перешагивая через порог, стараясь не смотреть на удивленное лицо больного. — Я навестить вас пришла. Помните меня?

— Да, — еле слышно ответил он.

Дверь в кухню была закрыта, и Иван Петрович с беспокойством посматривал на нее. Что-то явно его напрягало.

— Вы не рады? — как можно шире улыбнулась я.

— Да нет, конечно, рад, но не ожидал.

— Тем приятнее должен быть сюрприз. — Я хотела разуться, но полы были несколько грязноваты, и я решительно попросила тапочки. За дверью кухни кто-то начал скрестись.

Ивану Петровичу пришлось поискать мне тапки. Вообще у себя дома он производил совершенно другое впечатление, нежели на рабочем месте. Куда-то испарились его торжественная медлительность, слишком умное выражение лица и важный взгляд поверх круглых очков. Здесь, стоя передо мной в одной пижаме, он имел вид одинокого потерянного человека. Но скрывающего от меня какую-то свою тайну за дверью кухни. И меня эта тайна все больше и больше интересовала.

— Кажется, там кто-то хочет выйти, — указала я на дверь. — Может, помочь?

— Не надо, я сам.

И тут я услышала подвывание. Грустное такое, жалостливое. И сразу все поняла.

— Зачем же вы там бедную собачку заперли? — сказала я и бросилась ее спасать, но Иван Петрович меня задержал. — Я очень люблю собачек, — пришлось пояснить мне.

— Очень рад. — Он вытер со лба пот и слегка улыбнулся. Делать это он принципиально не умел. Оказывается, обычный человек, со своими слабостями.

Мы прошли на кухню, и я увидела огромную немецкую овчарку, еще молодую и, похоже, глуповатую. Увидев нас, она, интенсивно помахивая хвостом, радостно кинулась к хозяину.

— Это Грета, познакомьтесь, — серьезно сказал Иван Петрович. — А вот это, — он указал на холодильник, наверху которого восседал огромный полосатый и страшно важный кот, — Тимофей, или попросту Тимка.

— Мне очень приятно, — кивнула я. А что еще я могла сказать? Хорошо, что руку не надо протягивать.

— Вы, пожалуйста, не говорите никому, что у меня животные дома. Без них мне было бы совсем одиноко.

— Но я не вижу в этом ничего плохого. Сейчас многие держат и собак, и кошек.

— У меня еще попугай был, но его Тимофей задушил. Прямо на моей тарелке. Не любил его очень.

— Да вы что? — воскликнула я.

— Да, давайте пройдем в комнату, сядем и поговорим. Вы идите, а я чайник поставлю.

— Нет, нет, — поспешно ответила я, — спасибо. Я сегодня уже столько чашек чаю выпила, что в меня и глоточек не полезет. Как-нибудь в другой раз.

Я вынула из сумки пакет сока и передала его Ивану Петровичу. Он поблагодарил.

Мы прошли в комнату. Я села в кресло, но к нему тут же подбежал Тимофей и стал корябать боковину, норовя вцепиться своими коготками в мои джинсы. Я учтиво отодвинула ноги.

— Как вы себя чувствуете? — спросила я, поскольку больше спрашивать было нечего. Теперь я была уверена, что вовсе не этот человек лично убил троих молодых людей и одного отправил на смерть на дороге. Точно не он. За его неприятными, иногда вызывающими манерами на работе скрывался безобидный и несчастный человек.

— Да не то чтобы плохо, — признался Иван Петрович, — просто Грета сегодня какая-то беспокойная. Не пойму, что с ней случилось. Но подождите, я вам недорассказал историю про попугая. Тимка очень его не любил. Ну не сложились отношения, и все тут. Если признаться, вредная Ксюшка была и хитрая. И вот однажды сварил я гречневой каши, сижу ем. И тут ко мне на тарелку присаживается Ксюшка. Видно, ей тоже каши захотелось. Я так обрадовался — первый раз она к моей тарелке спустилась. Сижу, боюсь пошевелиться, любуюсь, как попугаиха кашку кушает. И тут за какую-то секунду произошло непоправимое. Из-за моего плеча, с холодильника, спрыгнул Тимофей, схватил Ксюшу за горло и исчез вместе с ней. Я бросился искать, но, как вы понимаете, было уже поздно.

— Да, да, интересно, — закивала я головой. — Все кошки птичек ловить любят.

— Нет. Мой Тимофей воспитанный кот, — выпятив губу и выставив указательный палец, сказал Иван Петрович. — Он птичек не трогает. Просто он эту паразитку не любил. А так он очень интеллигентный.

Я слушала и старалась понять, как это кот может быть очень интеллигентным.

— А вот еще история была… — решил продолжить мой собеседник, но я решительно его перебила:

— Знаете, это, безусловно, очень интересно, но лучше вы мне ее расскажете в другой раз, — выпалила я одним духом и слегка замялась. Но все же продолжила: — А у нас никак загадка не разгадывается.

— Вы об убийстве друзей Ксении? — сразу догадался Иван Петрович, хоть я не пояснила, о чем именно говорю.