Следы смоет дождь

Выпускной. Затем пошли одиночные снимки или двух-трех друзей. Оно и понятно — ребята поступали кто куда, не всегда получалось собраться всем вместе.

На нескольких листах были фотографии самой Ксении. Правда, на них часто появлялся Олег.

А вот и последние снимки. Ребята впятером встречали прошлый Новый год. Сидят за праздничным столом, веселые, ни про кого плохого не подумаешь. И нигде на фотографиях нет никакого «другого» человека, постороннего, который знал бы их всех.

— Ксения, а вы только себя всегда снимали? Фотографии с другими людьми у тебя есть?

— Нет. Я вообще не люблю фотографии. Вернее, люблю иногда посмотреть, но чтобы бегать, печатать… Мне Олег всегда снимки делает, знает, если мне пленку дать, то она может у меня годами лежать, а я фотки так и не напечатаю, — объяснила Смолькина.

— Ясно. Просто, понимаешь, мне было бы интересно ваших общих знакомых найти. Ну хоть кого-нибудь…

Я начала заново листать альбом.

На одной фотографии я остановилась. Там опять-таки были все друзья и еще мужчина в круглых очках. Он показался мне знакомым. Я напрягала память и чувствовала: еще мгновение — и вспомню. Поэтому Ксению спрашивать не стала.

Ну конечно! Это же коллега Смолькиной. Как же его зовут? Я еще с ним беседовала и с секретаршей. Память у меня профессиональная, и я понимала, что забыть имени не могла, надо просто сосредоточиться, и все получится.

Да! Иван Петрович. А болтливую секретаршу зовут Люда. Я показала снимок Ксении.

— Это коллега твой? Иван Петрович?

— Да, — Ксения настолько удивилась, что не могла даже этого скрыть. — А откуда ты его знаешь?

— Вспомни: ты сама мне про него говорила, и про секретаря Люду. Я потом с ними встречалась, — поставила я все на свои места. — А что ты о нем думаешь?

— О ком?

— Об Иване Петровиче.

— Знаешь, я о нем как-то не думаю, — улыбнулась Смолькина. — Обыкновенный мужичок. Мужчиной и мужиком его назвать нельзя, больше подходит вот так — маленький толстенький мужичок. Он, как ни странно, хороший бухгалтер. Вот его и держат, а вообще — просто смешно и странно на него смотреть. Он нам весь имидж фирмы портит.

— Люда говорила, он очень любопытный и лезет во все дела, — продолжала я. — Кстати, когда я с ним говорила, то он предположил, что убийцей запросто может быть Олег.

Ксения выронила ложку.

— Сейчас женщина придет, — сказала я.

— Как он смеет такое говорить! — с возмущением, которого я никак не ожидала, закричала Ксения. — Ты почему мне раньше не сказала? Вот сволочь! Около меня вечно крутится — как дела, как дела? А сам такое думает! Как он может? Ну, я ему покажу, где раки зимуют!

Я смотрела на молодую женщину и не верила своим глазам.

— Ксения, — хохотнула я, — ты же всегда такая тихая. Я думала, ты и ругаться не умеешь.

— Хочет, пусть про меня гадости говорит, но чтобы про Олега…

— Но я, например, тоже его с подозрения не снимаю, — стараясь выразить свою мысль помягче, осторожно сказала я.

— У тебя работа. А он чего лезет? Ему чего, собственно, надо? Ох, покажу я ему завтра!

— Успокойся, я же так просто упомянула. Может, он передо мной хотел франтом выглядеть. — Я вспомнила оборванный свитер Ивана Петровича, его потертые джинсы, а самое главное, перхоть, и сама отказалась верить своим словам.

Ксения стала расставлять тарелки на столе и продолжала негодовать:

— Он каждый день у меня спрашивает, как продвигается дело. Интересуется, видите ли. Нашли убийцу? Есть ли новые жертвы? А сам такое думает… Почему он мне в лицо не скажет о своих подозрениях?

Мне стало страшно за посуду. Ведь она может нечаянно пострадать, если хозяйка так раскипятилась.

— Не знаю, — задумалась я. — Но мне не нравится, что он интересуется нашим делом. На самом деле — ладно бы друг тебе большой был, а то и не поймешь. Ну один раз спросил бы или два…

— Вот и я про то же. Ну все, сейчас уху есть будем, — сказала Ксения.

— Да я не хочу.

— Немного. Она ведь свеженькая, очень вкусная.

— Ладно. Ксюша, давай-ка что-нибудь еще про Ивана Петровича вспомни. Подумай, может он тебе зла желать? Ты дорогу ему никогда не переходила?

— Он? — Сегодня, похоже, был день удивления для Смолькиной. Ее лицо не в первый уже раз вытянулось.

— Почему ты сразу так ставишь вопрос?

— Просто нам надо знать своих врагов. И если у него на тебя зуб имеется, то проверить этого типа было бы нелишне, — сказала я.

— Разве сразу вспомнишь, — пожала плечами Ксения. — Точно скажу только, что не люблю его, и он, наверное, это чувствует. Если только обижается? Но я ведь не обязана теплые чувства к нему иметь.

— Надо мне с ним еще поговорить, — решила я вслух. — Завтра, наверное, приеду к тебе на работу.

— Давай. Только я тоже с тобой буду, — сказала Ксения.

— Посмотрим. Слушай, я вот еще что хотела у тебя спросить. Олег ничего другого не говорил тебе о своей поездке в Мырино? То же самое рассказывал или нет? Вдруг он что-то упустил. Ты ведь понимаешь, как все это важно, — обратилась я к Смолькиной.

Она вдруг сразу погрустнела. Продолжала есть свою уху, но как-то без аппетита.