Следы со свастикой

-Ханна, не вставай! - Брагин привалился плечом к стене, держа палец на спусковом крючке. Фонарь на мёртвом теле озарял дальний конец коридора, объявись там очередной эсэсовец Влад увидел бы его ноги, бежали секунды, нервы звенели, никто не появлялся. Немцы не спешили возвращаться, они не глухие, однако за углом никого не было.

- Ты в порядке? Поднимайся, уходи назад. Они могут вернуться.

Брагин попятился, ждал продолжение этого спектакля, напряжение звенело, нервы не выдерживали, его собственный фонарь дал дуба - где-то валялся и не горел.

- Влад, кажется нет никого.

- Да, они не стали возвращаться, побежали дальше, но могут пристроить где-то человечка. Прикрывай меня. Пистолет не потеряла?

Он приблизился к мертвецу, перешагнул через него и глянул за изгиб коридора: темнота щипала глаза, далеко за поворотами раздавались гаснущие крики, немцы спешили ретироваться, они не знали, что их преследовали только двое.

Брагин вернулся к убитому эсэсовцу, открутил фонарь от каски, перевёл его на рассеянный свет. Это был обычный прямоугольный фонарь германского производства, оснащённой кожаным ремешком, их можно привязывать к погону, носить на голове. Влад присел, освятил тело: ещё один фашист отбросил копыта. Когда же они кончатся? Эта публика не из тех, что сдаётся, она будет до последнего выполнять приказы барона, при этом прекрасно зная, что ему нет никакого дела до подчинённых, он озабочен лишь собственной жизнью. Франтишкова дышала рядом. Он поднял фонарь, увидел бледное лицо, в горле у него стало как-то сухо.

- Не свети на меня, - сказала женщина.

- Ничего, мне нравится то, что я вижу. Держи хвост пистолетом, да и сам пистолет тоже держи. Движемся тихо, чтобы под ногами ничего не хрустело. Сохраняй дистанцию в три метра, говорить только по существу, а лучше молчать. Немцы рядом, понимаешь? Отстать от них было бы большой ошибкой.

Он шёл осторожно, перед поворотами выключал фонарь, слушал, коридор был широкий, изгибался как горный серпантин, сталактиты мелкой порослью свисали с потолка, риск проткнуть голову отсутствовал. Прошло минут пятнадцать, образовалась своеобразная развилка, две норы разбегались от главного коридора под углом в тридцать градусов. Ханна осталось сзади, прижалась к стене, луч света скользнул по женской фигуре, укрывшейся за наростом, напоминающим вычурную пилястру. Он приблизился к развилке, присел на корточки - угасающей шум доносился из левого коридора, задачка оказалась несложной. Майор подался влево и снова чуть не попался, это уже становилось традицией, за спиной у него раздался шорох, но это была не Ханна, кто-то вывалился из правого коридора.

В нос Владу ударил едкий пот, он уже не успевал развернуться. Человек, оставленный бароном, грамотно спрятался и эффектно возник на сцене, ещё мгновение и он открыл бы огонь. Брагин метнулся в бок, но коридор был узок, камень расцарапал плечо. Всё же приказ, отданный майором, был правильный - держать дистанцию.

Ханна ахнула, пулей вылетела из своего укрытия, оттолкнула фашистов спину, у неё не было времени стрелять. Немец такого не ожидал, споткнулся, очередь пропорола пол, пули высекали искры. Брагин прыгнул назад, махнул рукой, удар пришёлся в каску, оказался не страшным, но противник пришёл в замешательство, палец его скользнул со спускового крючка, автомат выпал из рук, часть ударов Брагина попадала в цель, остальные сыпались в воздух. Немец отступал, заслоняя лицо, он был ошеломлён, почти не боролся, взлетела каска с головы, попала под ногу, враг споткнулся. Влад мощно толкнул его двумя руками, эсэсовец упал. Грузная конституция не позволяла ему одним прыжком вскочить на ноги. Майор ударил его прикладом в грудь, немец икнул, хрустнуло ребро, лапа с сильными пальцами впилась Владу в колено, он врезал вторично, потом ещё раз, давая выход вспышке ярости. Рука разжалась, упала на пол, немец захрипел.

Брагин потянулся к фонарю, освятил его: в физиономии издыхающего врага уже не было ничего человеческого, лицо его трансформировалось в морду, скалилась пасть, закатились глаза. Противник прекратил сопротивление, но это был не повод оставить его в покое. Из под камуфляжной штормовки выбился воротник - эмблема СС в петлицах. Для советских граждан, это хуже красной тряпки для быка. Влад ударил прикладом со всего размаха теперь в перекошенную челюсть, привалился к стене, перевёл дыхание. Ханна опустилась на колени, прижалась к нему:

- Ты убил его?

- Надеюсь.

Женщину трясло, майор обнял её, чувствуя что-то необычное, неуместное и даже дикое для данной ситуации. Влад гладил Ханну по слипшимся волосам, наполнялся какой-то несвоевременной не нужной нежностью. Она прерывисто дышала, льнула к нему и меньше всего походила на бесстрашную подпольщицу, прошедшую все круги ада. Это была обычная женщина.

- Всё, пойдём, - прошептал он. - Ты мне жизнь спасла. Спасибо, никогда не забуду.

Они уходили пошатываясь, отдалились метров на тридцать от места последнего происшествия, у Ханны подкосились ноги, она опустилась на пол с шумным вздохом.

- Всё, Влад. Давай передохнем, больше не могу.