Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944

Но неприятель численно значительно превосходил наши силы, к тому же у нас заканчивались боеприпасы. Снова и снова я слышал, как переговариваются в башне Хелман и Вильф, споря, следует ли выпустить тот или иной снаряд из того ничтожного количества боезапаса, который у нас оставался. Все чаще Хелман удерживал Вильфа от открытия огня, но порой мы все же стреляли и отражали атаки противника, пытающегося прорваться в рейх.

«Пантеры» тоже не теряли даром времени и успешно действовали, используя свои стационарные позиции для поражения движущихся и раскачивающихся ИС, которые не могли должным образом навести на нас прицелы своих орудий. Я увидел, как одна «Пантера» тремя быстрыми, сделанными подряд выстрелами перебила русскому танку гусеницу, сорвала его опорные катки и пробила ему бронекорпус в нижней носовой части, когда машина вздымалась на каком-то препятствии под ней. ИС потерял управление и опрокинулся на спину, в этот момент другая «Пантера» выпустила снаряд, пробивший ему другой борт, вынеся его двигатель через задний бронелист[68] и пробив бензобак. Через пробоину выплеснулось горящей рекой горючее, пламя которого показалось ярче, чем рассвет над обрывом.

Экипажи танков ИС, похоже, были лишены страха или чувства опасности. Одному из них удалось пробить в снегу дорогу к нам, причем он, похоже, нащупал под снегом более ровную поверхность. Раскачивания его корпуса уменьшились, и он тут же открыл огонь по нас. Один его снаряд разнес наш передний бронелист. От удара этого снаряда рычаг подвески рядом со мной резко подался вверх и сильно ударил меня по ноге. Боль эта к тому же отдалась у меня в спине и заставила меня застонать и прикрыть глаза. В этот момент Вильф выпустил в атакующий нас танк 88-миллиметровый снаряд.

Когда я открыл глаза, ИС стоял перед нами, объятый пламенем, его дискообразная башня была смещена, из-под нее тоже выбивалось оранжевое пламя. Тут в нас попали один за другим два снаряда,[69] и я услышал голос Хелмана, кричавшего мне в ТПУ, чтобы я выводил танк на равнину, где стояли другие ИС. Я выпрямился на сиденье, но от этого движения боль пронзила мне шею и мозжечок. Я ощутил что-то теплое на подбородке, и только по солоноватому вкусу понял, что это кровь изо рта. К тому же в горле что-то застряло, и я, едва не задохнувшись, буквально выхаркнул сломанный зуб.

– Двигай же вперед, мех! – кричал в ТПУ Хелман. – Мы должны двигаться, черт тебя побери, Фауст!

Я взглянул вверх и увидел над головой красно-багровое небо. Русский бронебойный снаряд сбил крышку бронелюка механика-водителя над моей головой, рассек лицо осколком, но не причинил мне больше никакого вреда. Я ощутил два или три пинка в спину сапогом Хелмана, а затем увидел, как наш стрелок-радист что-то протягивает мне над кожухом трансмиссии, поверх уже бесполезного приборного щитка. Он держал в руке пластиковую капсулу, оканчивавшуюся иглой, и вколол мне ее в руку прямо сквозь рукав комбинезона.

– Курт, – сказал я. – Курт, ты вернулся. Что они с тобой сделали?

Стрелок-радист хлестнул меня по щекам, приводя в себя.

– Я не Курт. А укол поможет тебе, Фауст! – крикнул он. – Давай же, ради бога, двигай танк. Мы не можем сидеть здесь больше – вокруг нас русские.

Укол и в самом деле помог мне – и помог здорово. Как я понял только потом, это была небольшая доза морфина в смеси со значительной дозой амфетаминов, что применялось в армии в виде привычного коктейля для легкораненых солдат. Он давал им возможность сражаться и снимал боль – именно так он сработал и в случае со мной. Боль в голове и шее стихла, и я выплюнул еще один зуб, даже почти не почувствовав этого. Я обнаружил, что могу работать рычагами танка с привычной сноровкой, даже если раскачивания танка и заставляли Хелмана кричать в ТПУ и отчаянно ругаться, протестуя, когда мы вырвались на ровное пространство ниже обрыва, готовые встретить танки ИС, которые прорывались вниз к реке.

Вместе с нами двигались также «Пантеры» и даже выживший танк Pz IV, поскольку ИС были уже настолько близки, что оставаться на месте означало приглашать их расстреливать нас в упор. «Пантеры» выкатились из занимаемых ими танковых окопов, взяли тщательный прицел по приближающейся опасности и открыли по ней огонь. Дульные тормоза орудий со свистом изрыгали пороховые газы.

Танк Pz IV выполз на равнину и стоял там, наводя прицел и ведя беглый огонь; танк, созданный в 1930-х годах, волей судеб неожиданно оказавшийся перед оружием будущего.[70] Он выпустил серию снарядов, за которыми я наблюдал со своей вновь обретенной остротой зрения. Затем я увидел, как небольшой танк разлетелся на части, когда снаряд, выпущенный ИС, разорвал его корпус, сорвал башню и опрокинул бравую боевую машину на борт. Башня сорвалась со своего основания, когда снаряды ИС пробили ее боковины и снесли с башенного погона, открывая путь в корпус танка горючему из бензобаков, расположенных в корме танка. Длинные языки пламени вознеслись к небу после взрыва боезапаса, превратив снег вокруг остатков боевой машины в кипящую и испаряющуюся массу.