Следы в сердце и в памяти

Мне захотелось дойти до городского сада, чтобы посмотреть там на очень запомнившийся мне памятник. От Пушкинской повернул направо и дошёл до Салгирной улицы (сейчас улица Кирова). Идя по ней, я вспомнил, что вот в этом двухэтажном здании на углу располагался Швейпром - так называлось небольшое заведение по пошиву одежды, где работала моя тётя - Урие-апте. Хотел найти здание, которое называли Пассаж, но, видимо, забыл, где оно расположено, и пошёл дальше. Пассаж имел сводчатую стеклянную крышу, а в центре помещения был небольшой бассейн с фонтанчиком. Недалеко от фонтана часто сидел перед складным столиком на складном же стуле очень интеллигентного вида человек и для желающих выполнял каллиграфическим почерком надписи на памятных или поздравительных открытках. Он же изготовлял визитные карточки, предназначение которых я тогда не понимал. Особенно красиво у него получались вензеля, составленные из трёх начальных букв имени заказчика. От здания Пассажа отходили автобусы на Южный берег Крыма, и поэтому мы здесь бывали довольно регулярно. Недавно один мой знакомый, хорошо знающий Симферополь, сказал мне, что Пассаж этот находился примерно на том месте, где сейчас расположен Центральный универмаг.

Вход в городской сад я узнал сразу по характерной арке. Зашёл, покрутился в нём некоторое время в поисках памятника, но не нашёл его. А ведь памятник стоял совсем недалеко от входа на достаточно большой площадке, укатанной кирпичного цвета песком, со всех четырех сторон ограждённой цепями. На не очень высокой цилиндрической тумбе покоился земной шар, опутанный цепями. Над ним, широко расставив ноги, возвышался рабочий с огромной кувалдой в руках, поднятой над земным шаром. В одном месте цепь уже была разорвана, но рабочий готовился ко второму удару. Памятник на меня производил чрезвычайно сильное впечатление, и я простаивал перед ним долгие минуты, когда удавалось побывать в городском саду. Видимо, памятник убрали во время войны по приказу немцев. Теперь я понимаю, что этот сильный, гигантского роста рабочий так ударил по земному шару во второй раз, что разорвал в клочья не только цепь, но раздробил и всю нашу планету. Нет, не собрать теперь её в единое целое, как бы люди ни старались, привлекая и лучшие умы, и могучую технику. Разрушение идеологическое гораздо страшнее всех других разрушений, и нужны столетия, чтобы избавиться от всех его последствий.

Вот таким я застал свой родной город, который теперь стал для меня чужим. А ведь город этот был родным не только для меня, но и для моей матери, для её родителей, моих дедушки и бабушки, да и отец мой считал Симферополь своим родным городом, хотя родился в Карасувбазаре (ныне Белогорск). Все его родные братья и сёстры тоже постепенно оказались в Симферополе и жили здесь в одном районе, как можно было заметить из предыдущего моего рассказа, близко друг от друга и очень дружно.

Тут уместно будет, видимо, посвятить несколько страниц моей родословной, чтобы обозначить своё происхождение, и заодно очень коротко рассказать о родителях.

О родителях

Появился я на свет божий 26 августа 1920 года в городе Симферополе - так было записано в метрическом свидетельстве. Пересчёт на новый стиль приводит к 8 сентября, что и зафиксировано в паспорте. Это год Обезьяны, а по времени года созвездие Девы. Моё поколение воспитывалось в духе воинствующего атеизма. Нас учили не только самих не верить, но вести беспощадную борьбу с верующими, с религиозными традициями, всякими предрассудками и обрядами, со всем, что противоречит коммунистической идеологии. Ни о каких годах Обезьяны, Петуха или Лошади мы тогда и понятия не имели, впрочем, как и о том, что созвездия определяют то ли характер, то ли судьбу человека. Должен признаться, что к старости постепенно весь привитой иммунитет против религии исчез, хотя и примерным верующим не стал. А сейчас хотел бы отметить, что от Обезьяны и Девы я, по-видимому, приобрёл определённое наследие при рождении и, хорошо это или плохо, оно сопровождало меня всю жизнь.

Бог не дал мне счастья увидеть ни бабушек, ни дедушек. Мой дедушка со стороны отца - Сандыкчи Аппаз (то есть сундукщик Аппаз) жил в Карасувбазаре в своём доме и занимался столярным ремеслом. Говорили, что он был хорошим краснодеревщиком. Особенно ценились в Крыму его кованые сундуки, выполненные на турецкий манер с красивой узорчатой инкрустацией. Мне посчастливилось увидеть несколько таких сундуков, когда я был совсем ещё мал, но это врезалось в детскую память на всю жизнь. У него было два сына и одна дочь от первого брака и сын и дочь от второго брака. Отец мой был вторым по старшинству ребёнком в этой семье. Мне рассказывали, что дед обладал весьма жёстким характером. Свою первую жену он прогнал из дому (правда, не знаю за что), но и со второй были большие трения.

У нас в семье очень редко говорили о бабушках и дедушках. Я не видел даже их фотографий - видимо, они никогда не фотографировались. Исключение составлял только дедушка по материнской линии, фотографию которого я смутно припоминаю.