Следы ведут в прошлое

Я осветил положение подробно, исчерпывающе. Когда я кончил, Друва сказал:

— М-да, кое-какие факты свидетельствуют против Ошиня, хотя кое-что вызывает сомнения. Да, именно так: вызывает сомнения.

— Например? — спросил я, огорченный, но заинтересованный.

— Например, где находился мотоцикл Ошиня, пока он подстерегал Ванадзиня? Не верится, чтобы он ехал навстречу Ванадзиню на мотоцикле, увидел ненавистного человека, остановил мотоцикл, снял с плеча ружье, прицелился, выстрелил с расстояния в один метр, а потом повернул мотоцикл и — до свидания! К тому же Ванадзинь застрелен не на дороге.

— Мотоцикл мог быть спрятан где-то поодаль, в десяти-пятнадцати минутах ходьбы от места убийства. Там, кроме шоссе, имеется еще много дорог, не считая тропинок. Места малонаселенные, и мотоцикл без всякого риска можно было оставить в кустарнике.

— Притом, — прокурор, казалось, пропустил мимо ушей мое возражение, — вы же не имеете понятия, где находилось ружье Ошиня в течение пяти дней. По вашей версии выходит, что Ошинь решил убить Ванадзиня не меньше пяти дней назад и уже заранее спрятал ружье вне дома, вероятнее всего неподалеку от места, где должен был пройти Ванадзинь. Значит, по-вашему, он тогда еще знал, что Ванадзинь довольно часто ходит к перевозу?

— Да, я допускаю это. Если об этом знала лодочница, знали рабочие мастерской, то почему бы не мог знать Ошинь? И главное: почему Ошинь третьего октября у магазина выпил только бутылку пива и отказался от более основательной выпивки, чего с ним еще никогда не случалось?

— Может быть, человек решил исправиться?

— Как бы не так! В тот же вечер он опять напился! Я же рассказывал.

— Может быть, он боялся по дороге нарваться на автоинспектора?

— Чтобы лишиться прав, достаточно бутылки пива — это во-первых. Во-вторых, эту срочную поездку он придумал только для Петерсона. В-третьих, куда он вообще спешил в этот день? Нигде не задерживался, всюду лгал, дома быстренько схватил патроны и умчался...

— Одними патронами без ружья, насколько мне известно, стрелять невозможно.

— Вам угодно шутить. Попрошу выслушать еще раз: Ошинь, решив отомстить Ванадзиню, заблаговременно убрал свое оружие из дома, чтобы в день смерти Ванадзиня никто не увидел его с оружием в руках.

— Теперь вы себе противоречите: именно в день смерти Ванадзиня Ошинь все-таки явился к себе на работу с ружьем.

— Противоречие только кажущееся: затеяв эту стрельбу по кепке, Ошинь заметал следы — ведь теперь уже никакая экспертиза не установит, сколько выстрелов сделано из его ружья, и действительно ли один выстрел сделан на несколько часов раньше, чем остальные. Не так ли?

Прокурор погрузился в размышления, потом опять посмотрел на меня.

— Короче говоря: что вы хотите делать?

— Допросить Ошиня, чтобы не петлять вокруг него слишком долго. Если Ошинь невиновен, он без труда докажет это. Кроме того, даже если у него будет самое безупречное алиби, пусть он объяснит, где находилось в течение пяти суток его ружье! Таких ружей в колхозе всего пять. По-моему, нельзя терять время! Каждая потерянная минута дает убийце Ванадзиня дополнительную возможность скрыться или запутать следы. Вы же согласитесь с тем, что на сей раз в виде исключения нам выгоднее быстро распутать именно эту нить и только потом, если понадобится, взяться за другие...

— М-да. А не могут ли эти двое быть взаимно связаны между собой — Ошинь и Райбач? Они друг с другом знакомы?

— Вот этого я еще не знаю.

— Н-не беда. Выясните потом... Если понадобится. Ну (чем черт не шутит!), поехали к Ошиню!

18

Директор ПМК оказался старым знакомым Друвы. Поздоровавшись с нами, он спросил прокурора:

— Как тебя сюда занесло? Ах да! Извиняюсь! Таких деятелей, как ты, нельзя ни о чем спрашивать, а то еще влипнешь в какую-нибудь историю...

— Да вот, хотим побеседовать с одним из твоих рабочих, со слесарем Ошинем. Устрой, пожалуйста, это без лишней рекламы!

— Можно, — согласился директор. — Сам я отсюда исчезну, беседуйте сколько влезет.

— Зачем же? — усмехнулся Друва. — С нас хватит красного уголка или чего-нибудь в этом роде.

— Ничего, ничего, мне это даже кстати! Нам привезли новый подъемный механизм, схожу посмотрю... Разворачиваемся, друг! Оттого и напринимали за последнее время так много народу. Попробуй влезь в каждого, узнай, что он за тип... Значит, вам Ошиня? Сейчас!

— Ну вот! — Друва бросил на меня холодный взгляд; директор уже вышел. — Слышали? Интересно, как вы им докажете, если мы ошибаемся, что Ошинь вовсе не «тип»... Ну, что стоите? Садитесь на место директора! Разговаривать с Ошинем будете вы, а не я.

В дверь постучали, вошел Ошинь. Угрюмый, видно с похмелья. Вытер замасленные руки о штаны, снял кепку:

— Здравствуйте... Это вы меня спрашивали?

Я предложил ему сесть. Заметив под расстегнутым пальто Друвы форму советника юстиции, Ошинь сел прямее и уже не выглядел таким сонным.

— Что вы от меня хотите? — спросил он довольно неуверенно.