Следы ведут в прошлое

Земит осторожно помог ей подняться, тихо убеждая в чем-то, и повел к выходу.

Я догнал их и сказал, что должен поговорить с Ливией. Земит резким движением заслонил от меня Ливию и воскликнул почти враждебно:

— Я протестую, товарищ следователь! Неужели вы не понимаете, что он... что нельзя разговаривать с человеком в такую минуту...

— Я все понимаю, — ответил я, — и несмотря на это, я вынужден...

— Это бесчеловечно! Неужели нельзя...

— Нет, нельзя.

Земит что-то буркнул, потоптался еще немного и, повернувшись, зашагал прочь.

Мы с Ливией вышли из калитки. Ливия уже в какой-то мере овладела собой и, знакомясь, крепко пожала мне руку.

32

Чтобы нам не мешали, я предложил ей разговаривать в кабине «Москвича».

— Я был знаком с Ояром Ванадзинем, — сказал я, — и знаю, что он не был к вам безразличен, чтоб не сказать большего... Простите, если я касаюсь дорогих вам воспоминаний, но это необходимо, чтоб быстрее раскрыть обстоятельства его гибели. Мне известно, что Ванадзинь приехал сюда в отпуск только потому, что здесь находились вы. Все, что он говорил мне о вас...

Я замолчал, вдруг подумав, что ей будет больно все это слышать, но Ливия реагировала совсем иначе: прижав кулаки к подбородку, она, всхлипывая, стала просить, чтобы я рассказал ей все, не пропуская ни единого слова Ояра. Чаще всего так и бывает, подумал я: только потеряв любимого человека, мы начинаем сознавать, как он был нам дорог.

То, что я знал о Ванадзине, показалось Ливии исключительно важным, и какое-то время не я ее, а она расспрашивала меня, заставляя повторять по нескольку раз каждую подробность. Когда Ливия немного успокоилась, я спросил ее:

— Скажите, как это вообще случилось, что вы уехали, а Ояр остался здесь?

— Вы не представляете, насколько это больной для меня вопрос, — тихо ответила Ливия. — Расскажу все по порядку, чтобы вы поняли, какая произошла нелепость... Я не умела прощать... Ояр очень увлекался своей работой. Когда он ни с того ни с сего начал возиться тут с сельскохозяйственными машинами — вещами, совершенно неинтересными для меня, мне казалось, что время, которое он проводит возле этих машин, украдено у меня... Я очень обижалась и все-таки терпела... Но однажды мы с Ояром уговорились отправиться на озеро. И вдруг ему сообщили, что с какой-то там машиной, сделанной на его заводе, что-то не ладится. И тогда Ояр отказался идти на озеро и побежал исправлять машину... А день был такой чудесный! Я одна бродила по полям, грустила и злилась на него. На ремонт одного дня оказалось недостаточно. Ояр зачастил в мастерские, оставался там все дольше. Он увлекся идеей — упростить эту машину. Так у него появились здесь свои дела, своя жизнь... Я с тоскою думала о том, что отпуск проходит, а ему это безразлично. Я замкнулась в себе, наши отношения стали суше, на его мнимое равнодушие я отвечала притворным и удвоенным равнодушием... И однажды, когда Ояр опять ушел, моя тетя — мать Яна — как-то невзначай заговорила о том, что председательская дочка вдруг стала проявлять небывалый интерес к механическим мастерским, захаживает туда чуть не каждый день. «У нее уж такая мода, — пояснила мне тетя, — как появится мало-мальски видный мужчина, она тут как тут...» Добрая тетя просто хотела, чтобы я не упрямилась, сама навестила бы Ояра на работе, но я наотрез отказалась.

Наконец взяла себя в руки, решила сходить в мастерские посмотреть, чем он там занимается. Ояр вроде бы очень обрадовался моему приходу, но не успели мы и двух слов сказать, как подкатила легковая машина, и из нее вышли Залюм и Теодора. Дочь председателя я видела и до этого и, признаться, невзлюбила ее с первого взгляда. Если уж быть до конца откровенной, то, конечно, я должна сказать, что я невольно завидовала ее внешности.

Увидев Теодору в мастерской, я вспомнила тетины слова, и у меня в глазах потемнело. А что я услышала! Эта наглая особа как ни в чем не бывало обратилась к Ояру: «Привет, малыш! Ты тут, я вижу, соединяешь приятное с полезным. Знала бы, так не приехала бы!» Смущенно улыбаясь, Ояр украдкой взглянул на меня. Я едва удержалась от какой-нибудь резкости по адресу Теодоры. Залюм прикрикнул на дочь: «Обожди ты со своей болтовней, успеешь еще!» — и заговорил с Ояром насчет какой-то документации, а Теодора заявили «Вот видишь, неблагодарный мужчина! Ради тебя я уговорила отца поскорее закончить документацию, а ты тут развлекаешься с девушками!»