Следы ведут в прошлое

— Инта, я никому не разболтаю, о чем говорил с тобой. Но ты должна помочь мне выяснить всю правду. Скажи, ты слышала, как уходил вчера мамин гость?

— Нет, потому что я тогда вправду заснула.

— А ты знаешь этого гостя?

— Нет! Я почти ни одного нашего гостя не знаю.

— Спасибо, Инта. Теперь я пойду. Посуду ты уж могла бы и сама вымыть.

— Я уж хотела утром, — оправдывалась Инта, — а мама сказала, чтоб я не путалась под ногами. Потому что у нее голова болит.

Я вышел. Настолько погрузился в размышления, что не заметил отсутствия Лапсиня. Стоял во дворе и размышлял: а ведь занятное совпадение — сразу после выстрела в Бредиса явился к Клейн незнакомый гость, и она захлопнула окно... Надо надеяться, что установить личность позднего гостя будет не слишком трудно.

11

Лапсинь подбежал неожиданно, он запыхался и раскраснелся; сразу же затараторил, радостно захлебываясь:

— Вот хорошо, что вы здесь! Я отдалился от вас на минутку, и меня вдруг... Словом, стою в прихожей, жду, и вдруг идея... Так и зудит — сейчас же проверить! Раз, два — я там, проверил, раз, два — я здесь. Пойдемте скорей! Это недалеко, на месте происшествия!

Мы пошли. Я с интересом поглядывал на своего спутника и отлично понимал его — парню хотелось, чтобы поскорее выяснилось все, он чувствовал себя виновным в ранении Бредиса.

Во дворе дома номер восемнадцать Лапсинь стал объяснять:

— Видите? Там, где угол дома, перед каменной оградой сложены две поленницы дров, одна и за ней другая.

— Это я видел еще вчера.

— Постойте, пожалуйста, здесь у ворот.

Я остановился. Лапсинь на миг скрылся с глаз, и я увидел его уже на поленнице.

— Теперь вы меня видите. Будьте добры, подойдите ближе! — воскликнул он.

Я подошел: Лапсинь исчез из виду, хотя он по-прежнему стоял на поленнице; вторая поленница, поближе и повыше той, скрывала его. Раздался его голос:

— Бредис остался у поленницы, я побежал в парк. Подойдите сюда, товарищ Адамсон, здесь между оградой и дровами щель. Так, а теперь влезайте!

Лапсинь показался на выступавших из штабеля более длинных поленьях; используя их в качестве ступенек, нетрудно было взобраться наверх.

— А дальше все и вовсе просто, — взволнованно пояснял Лапсинь, — стоя внизу, Бредис не мог видеть стоявшего здесь, наверху, человека, который мог спокойно пройти на этот конец поленницы и... глядите!

Мой гид сделал шаг; левая нога нашла невидимую для меня опору, Лапсинь вытянулся, ухватился за край каменной ограды и очутился наверху, на ограде. Я посмотрел, куда он ставил левую ногу: из стены торчал не забитый до конца толстый штырь сантиметров в пять длиной.

— Понимаете? — От радости Лапсинь ерошил свой без того всклокоченный вихор. — Преступник подтянулся на руках и спрыгнул в парк, а там внизу кусты!

Я молчал. Если все и на деле так, то до этой минуты мы занимались напрасным трудом.

Я вскарабкался на ограду к Лапсиню тоже без особого труда. На той стороне, в парке, внизу виднелись заросли малинника, еще какие-то кустики.

— Возможно, Джером потому и не взял след, что след потерялся в воздухе, — продолжал развивать свою теорию Лапсинь.

— Вы уже спрыгивали в парк?

— Нет еще.

Я спустился с поленницы во двор, зашел в парк через ворота и подошел к стене с той стороны. Осмотрел обломанные кусты. На солнцепеке уже поспевали первые ягоды; по-видимому, недавно лакомились тут малиной, кусты были обломаны, земля утоптана, не было никаких шансов разглядеть предполагаемые следы. Я все же продолжал осмотр. Стояла изнуряющая жара, хотелось пить.

— Знаете что, сбегали бы вы, притащили пива из киоска! По-моему, в самый раз будет.

— Я вас одного не оставлю. Пошли вместе. А то еще и с вами приключится что-нибудь такое... как с Бредисом.

Дурацкое положение. Я пожал плечами и буркнул:

— Что толку от союзника, который ходит за тобой как тень, а когда что-нибудь понадобится...

Я махнул рукой и продолжал осмотр. Лапсинь молча наблюдал за мной с видом святого мученика; блестевшее на солнце пушистое облачко его волос, растрепанных ветром, и впрямь напоминало нимб.

Не обнаружив никаких доказательств того, что нападавший бежал через парковую ограду, я, нарочно не обращая внимания на Лапсиня, отправился восвояси. Зашел к себе на квартиру, где не был со вчерашнего вечера.

Комната нагрелась от солнца так, что трудно было дышать, да и усталость разморила меня. Я сбросил ботинки и сорочку, растянулся на тахте. Отдохну, подумаю...

Вдруг меня охватило необъяснимое беспокойство. Что-то было не в порядке, чего-то не хватало. Я в недоумении осмотрелся — вроде бы все на месте. Нервы... Отдохнуть бы, привести мысли в порядок! Сам-то я как-нибудь... А вот с Айей... Нет, нечего сейчас думать о личных неурядицах! Надо сперва разобраться...

Вот чертовщина, что-то все-таки не в порядке, мысли разбегаются, невозможно сосредоточиться, чего-то мне определенно не хватает... Вдруг мой взгляд остановился на стене, и я понял все. Картина! Вместо моей любимой картины, насмешливого старого моряка, на стене висела совершенно мне незнакомая акварель — неплохая акварель, какой-то горный пейзаж.