Следы ведут в прошлое

Шестеро: Спроге, жена председателя контрольной комиссии; Лусе, нормировщица фабрики; Зивтынь, начальник строительного отдела; Цирулис, инспектор по кадрам; Квесис, начальник райфинотдела; Айя Цекуле, технолог фабрики. Они любовались пейзажем. Больше всех восторгалась Спроге, ей вторил Цирулис. Лусе с Зивтынем отошли немного в сторону. Естественно! Ни для кого не было тайной, что это влюбленная пара. Далеко от группы они не отходили. Квесис? Он сперва побыл возле Спроге и Цирулиса, потом направился к Лусе и Зивтыню, у него не было сигарет, а молодые люди курили; он попросил у них сигарету, потом они стояли, болтали и курили втроем. Тем временем появились еще двое: Белла Зар и Визма Кноппе; их встретили веселыми возгласами. Спроге так многословно восхищалась красотами природы, что Белла Зар поддразнивала ее, потом они с Кноппе отошли. Непоседа Кноппе взобралась на верхушку высокой скалы, Белла ждала ее внизу. Дождавшись заката солнца, вся группа вернулась к месту привала.

Никто из упомянутых восьми лиц не заметил посторонних. Видеть место, с которого упал Зар, они не могли, это я уже знал. Немного странно, что они к тому же ничего и не слышали. Видимо, Зар не позвал на помощь, крик они бы услышали даже на расстоянии в сто семьдесят метров. Вероятно, убийца подстерегал директора в укрытии, напал внезапно, стремительно... Но почему Зар все-таки не закричал, падая со скалы? Я задумался над этим. Разные люди под влиянием внезапного страха ведут себя по-разному, но все же кричат...

Ничего не дал в дальнейшем и допрос работников фабрики; судя по нему, у Зара здесь не было не только врагов, но и недоброжелателей. Работники фабрики в один голос отзывались о покойном с похвалой: он был аккуратен в работе, того же требовал от других, но без придирок. Никто не получал от него выговоров в приказе. Директор был вежлив, подчеркнуто прост, демократичен. Мне невольно пришлось вспомнить, что я говорил в свое время Айе, называя подобный демократизм демагогичным; сейчас мне было стыдно за эти слова.

Мое внимание привлек и тот факт, что еще до Зара на фабрике отмечались нарушения финансовой дисциплины. Это насторожило и Бредиса; он полагал, что какое-либо лицо или лица нажились на государственный счет; новый директор, возможно, разоблачил их и собирался привлечь к ответственности. Предположение, достойное внимания: кому-то грозили крупные неприятности, и он попытался их предотвратить. Однако таким способом, с таким риском? И разве смерть директора могла гарантировать, что злоупотребления впоследствии так или иначе не раскроются?

На фабрике теперь работала специальная комиссия, скрупулезно проверявшая все финансовые вопросы. Я встретился с председателем комиссии, но пока что он не дал мне нити, которая позволила бы искать убийцу Зара в этом направлении.

Я решил еще раз внимательно осмотреть место трагического происшествия на Пиекунских скалах. Может быть, там, на месте, мне придет в голову какая-нибудь новая догадка. На худой конец там я смогу наглядно представить себе всю тогдашнюю ситуацию.

18

Мы с Лапсинем приехали на Пиекунские скалы.

— Посмотрите, — проворчал я, — как быстро забылось несчастье, которое здесь произошло! Люди продолжают ездить сюда развлекаться: вот следы костра, куча пустых консервных банок...

— Зачем так мрачно, товарищ следователь! — отозвался Лапсинь. — На свете нет уголка, в котором не произошла бы какая-нибудь трагедия. Получается, что веселому человеку вообще некуда деваться.

— Хоть поприличнее могли бы вести себя ваши веселые люди. Кажется, они считают своим долгом как можно скорее превратить самые красивые уголки земли в свинарники.

— Тут я не возражаю, на природе люди действительно ведут себя, как на ничьей земле, даже те, которые у себя дома отнюдь не разбрасывают по углам клочки бумаги и консервные банки... Итак, мы с вами обсудили недостатки в эстетическом воспитании наших современников, товарищ Адамсон?

Я махнул рукой.

— Ладно, не будем печенку портить, начнем обход!

Мы ходили и ходили. Я набросал на блокноте схему окрестностей: скал, реки, деревьев, тропинок. Обвел кружками места, где тогда находились группы участников пикника.

Мы пошли на «Директорскую скалу». Я нарочно надел туфли на кожаной подошве. Бредис был прав, здесь легко могло случиться несчастье: подошвы предательски скользили по гладкому камню, отшлифованному ногами множества людей. Вся скала была, в сущности, огромным гладким камнем, скошенным в сторону обрыва.

— Здесь давно надо было устроить перила, — ворчал Лапсинь, крепко держа меня за руку, когда я проверял гладкость скалы подошвами. — Если человек здесь нечаянно поскользнется, обязательно покатится на четвертой скорости вниз и сломает себе шею. Даже без помощи злоумышленника.

— Я все думаю, зачем Зар вообще сюда вскарабкался? На самоубийцу он походил меньше всего.

— Позволю себе заметить: ни один порядочный самоубийца заранее не походит на такого. Тот, кто вечно грозится покончить с собой, реже всего исполняет это.