Следы

Сынишка снял рубашку и погладил свои волосатые груди

— Стоп! — завопил Кертис. — У тебя же женская грудь!

— Девичья! — пропел сынишка и принялся вылезать из брюк. Кертис решил, что мужик чокнутый. Но это не помогло. Сумасшедший девственник — что может быть хуже.

Сынишка снял брюки. Кертис захлопал в ладоши. У мужика совсем не было члена. То есть мужик был женщиной, притом небритой и бородатой.

— Ну, — развела руками сынишка, — иди ко мне, милый. Я ждал этой минуты всю свою сознательную жизнь.

Жанна и ее пристрастия

Самым сильным моим пристрастием является очищенный героин по вторникам, чистый кокаин по средам, неочищенный героин по четвергам, ЛСД по пятницам, а по выходным я просто курю. Вас интересует, что я делаю по понедельникам? О! Это очень странный день. По понедельникам я сплю.

Другим самым сильным моим пристрастием являются мужчины до пятидесяти, от тридцати и выше, до десяти без пауз, а также, сорок семь и чаще. Вплоть до одного случая меня интересовали и десятилетние мальчики. Я тогда сильно погорела… Тот ребенок был так хорош… Его ротик, носик, ушки, а его маленький твердый разведчик?! Ой, я отвлеклась.

Третьим самым сильным моим пристрастием является сынок Гриша. И все же иногда мне кажется, что Гриша очень странный мальчик. Слишком уж он женственен, невинен, а если его еще и побрить… Я даже боюсь об этом думать! Кто знает, кем окажется мой сынишка, если его побрить?!

Сынишкина любовь

Я очень люблю Кертиса. Когда я был маленьким, то часто играл корабликами в его унитазе. Потом я вырос, у меня появилась упругая грудь, и я все чаще стал задумываться о женитьбе. Но до конца избавится от влечения к другому мужчине я так и не смог. Я знаю, это аморально. Но, боже, как бы я хотел, чтобы Кертис был женщиной.

Первая половина дня. Одеваюсь и еду в больницу

На улице Кертиса ждал сюрприз. Сюрприз выглядел как деревянный ящик без ручек, но с круглым отверстием сбоку. Не долго думая, Кертис приник к отверстию своим правым здоровым глазом. В ящике, как вы уже догадались, сидел мастер Фей-Ха и курил кальян.

— Удивлен? — вопросил мастер.

— Не очень, — ответил Кертис, — Ты разве бываешь без кальяна? Чему ж тут удивляться?

— А то, что я залез в ящик через это маленькое отверстие, разве это не чудо?

— Наверное, долго тренировался, — предположил Кертис, — когда обратно собираешься?

— А я не собираюсь! — огрызнулся мастер. — У меня тут пять комнат, бассейн и сауна.

— Ладно, — сказал Кертис, — мне пора. Мне в больницу надо, потому что там мой друг Макс в морге, и меня просят его опознать, так как у них на это нет ни сил, ни времени.

— Постой, что случилось с Максом? — крикнул из ящика Фей-Ха. — Я его вчера видел, но он и словом не обмолвился о своей болезни.

— Макс не болел, — ответил Кертис, — шел себе, шел, упал, разбился всмятку насмерть.

— Не бывает! — воскликнул Фей-Ха.

— Так врачи сказали, — задумчиво проговорил Кертис, — конечно, в девяноста процентах из ста они врут, и этим утешают пациента. Но чем утешить Макса, кроме как удобной морозильной камерой, я не знаю.

С этими словами Кертис направился к больнице, с каждым шагом осознавая, что Макс не может быть в морге, так как он идет рядом, что-то говорит и размахивает автоматом. Не доходя до больницы, Кертис и Макс повернули направо, к распахнутым дверям аптеки.

Происшествие на углу — 2

— Давай! — прошептал в кертисовское ухо Макс, — давай, Олег! С богом!

— Почему ты называешь меня Олегом? — спросил Кертис. — Уже дважды назвал…

— Не время! — рявкнул Макс. — Потом объясню.

— К тому же, — начал Кертис, — тебя, Макс, пристрелили, а я сошел с ума и стал идиотом.

— Не болтай чепухи! — заорал Макс. — Думай о деле. И помни, что уходим по крышам.

— Я так и знал, — пробормотал Кертис, — всегда по крышам… Ужас какой-то!

— Это ограбление! — громко крикнул Кертис и вошел в аптеку.

К его огромному изумлению никто из находящихся внутри не обратил на него никакого внимания.

Кертис вышел из аптеки и удивился еще сильнее. Около аптечного входа стояло семь человек с поднятыми руками, а Макс бродил меж ними как девица и непрерывно засовывал руки в чужие карманы.

— Макс! — позвал приятеля Кертис. — Почему все так вышло?

— Потому что слова «это ограбление» надо произносить там, где намечается что-либо подобное, а не посреди улицы, когда приспичит.

— Хорошо, — сказал Кертис и вошел в аптеку.

— Это ограбление! — крикнул он. — Все на пол, а то буду стрелять.

«Нелогично, — сказал сам себе Кертис, — какая мне польза, что все лежат на полу?! Ровным счетом никакой. Даже наоборот, ходить неудобно».

— Встать! — крикнул Кертис. — И зажмуриться!

«Зачем я сказал 'зажмуриться'?»

— Открыть глаза — заткнуть уши!

Теперь стало похоже, что люди в аптеке сошли с ума.

— Эй! — крикнул Кертис. — Макс, ты там скоро?

— Я уже! — рявкнул Макс справа. — Всем лечь на пол! И быстро! Или я буду стрелять!

Никто не пошевелился.

— Лечь! — заорал Макс. — Даю три секунды!

Люди не реагировали. Они смотрели на Макса, а некоторые даже смущенно улыбались.