Слепая ярость

— Знаешь, у меня был случай такой… Забавно очень получилось. Сошелся я с одной телкой — неделю подряд она мне названивала, часа по три кряду балдели. Минетчица совершенно непревзойденная, ямочки на ягодицах, ноги до потолка подбрасывает, сиськи торчат, как боеголовки — в общем, мечта, да и только. Укатала она меня вусмерть, едва ноги волочил. И вот в очередную ночь чувствую — сил нет. Давай-ка, говорю ей, полежим спокойно, расскажешь мне что-нибудь… Улавливаю: недовольна. Ну, ненасытная такая утроба, понимаешь? Я и сам в этом деле марафонец, но мужики все-таки так устроены, что какой-то предел имеется, какой-то аварийный порог безопасности, чтоб не надорваться, проводку не пережечь. А бабы — что: сосуд бездонный — качай в него да качай хоть до самого светопреставления. Вот я ей и намекаю тоненько, чтоб в гроб меня не вгоняла. Что же, спрашивает, тебе такого рассказать? Ну, что-нибудь про свое детство, говорю, всякие там девчоночьи воспоминания… Ладно, говорит, нет проблем. А я еще ее предупреждаю: давай только без выдумок, из реальной твоей жизни — обещаешь? Тут она мне и выдает: на меня, дескать, в детстве самое колоссальное впечатление произвела гибель «Титаника». Кто, спрашиваю, этот Титаник-то? Песик такой у тебя был? Сам ты, отвечает, песик, кобелина несчастный. Корабль такой был, разве не знаешь? И тут до меня дошло… Брось, говорю, заливать, я же тебя серьезно спрашиваю. Нет-нет, говорит, честное слово: ты же лучший мужик в моей жизни — неужели я стану тебе врать? Вот же, думаю, вляпался. Слово за слово — начала она о себе рассказывать, и выяснилось, что лет ей… Ну, в общем, представляешь…

— Да уж, — хмыкнул Ник не без сочувствия. — Оторвал бабенку, нечего сказать…

— И оказалась она очень интересным человеком, — продолжал Миллер, — с богатейшей биографией, много повидавшим и испытавшим. Но только вот, знаешь ли, что-то такое надломилось с того раза в наших отношениях, какая-то кошка меж нас пробежала. Она по-прежнему хороша была в постели, любовница совершенно фантастическая, но… Вскоре мы расстались — и так, знаешь, сухо как-то, наскоро… Хотя иной раз я думаю: а вдруг она все-таки когда-нибудь позвонит — и что же тогда? Как поступить?

Миллер умолк. Ник понимал, что вопрос коллеги — чисто риторический, однако он ответил — не из сочувствия, а чтобы просто заполнить паузу:

— Как это ни банально, нужно доверять голосу сердца, приятель, — вот самое верное решение. Слушать, что подсказывает душа…

Миллер посопел и хмыкнул:

— А знаешь ли ты, где у человека расположена эта самая душа?

— Где же?

— В гениталиях! — И Миллер скабрезно захохотал.

— Ты думаешь, что пошутил? — усмехнулся в свою очередь Ник. — Кажется, ты не так уж далек от истины, если хорошенько подумать.

— Да, и опыт нашей работы это подтверждает, не так ли? — подхватил Миллер.

— Как и твоя замечательная теория, — добавил Ник уже не без ехидства.

— Разве это только теория? — обиженно отозвался Миллер. — Ты же сам видишь, то есть слышишь… Я даже научный термин для этого изобрел…

— Болтохерия?

— Фу, какой ты!.. Эротофонизм — вот!

— Ништяк, можешь защищать диссертацию. Будешь потом преподавать в каком-нибудь Принстоне…

— Какой, ко всем чертям, Принстон? — возмутился Миллер. — Да я отсюда — ни ногой! Тут — вся моя жизнь, понимаешь? Весь ее смысл!

— Да ладно тебе, я же пошутил… Слушай-ка, а ты не опасаешься, что среди твоих нынешних подружек тоже может оказаться такая… э-э… девушка не первой свежести, а? — полюбопытствовал Ник.

— Хм… Видишь ли, у той был на удивление молодой голос, так что попасться было очень легко, — пояснил Миллер. — И потом, такой исключительный темперамент, такое знание всех тонкостей секса…

— Насчет знания — это неудивительно. Сам говоришь — богатый жизненный опыт.

— Ну ты что, издеваешься? — обиделся Миллер. — Я тебе, можно сказать, душу открыл, а ты…

— Нет-нет, ни в коем случае! Вообще твоей интимной жизни можно только позавидовать, — поспешно сказал Ник. — И как ты только не устаешь?

— Ого — не устаю! Да я просто с ног валюсь, когда домой прихожу. И для меня внешнего мира уже попросту не существует — так только: в магазин забежать, оплатить счета — и не более…

Нику вдруг почему-то стало жаль Миллера, но он тут же себя одернул: с какой стати жалеть такого счастливого человека?

Зазвонил телефон. Ник снял трубку.

— Алло, — послышался сочный мужской голос. — Это фирма «Мистер Доверие»?

Ник удивился: мужчины звонили им крайне редко, прежде всего — гомики, которых «мистеры» старались отшивать побыстрее. Или мятущиеся трансвеститы — к таковым Ник относился снисходительнее, но тоже предпочитал не затягивать разговор: пусть организовывают свою телефонно-утешительную фирму и оттягиваются на здоровье. А тут, может, какая-нибудь несчастная баба никак прозвониться не может, — а потом заголовочек в газетной хронике происшествий: «Выбросилась из окна», «Отравилась газом», «Вскрыла вены»… А вы, ребята, обращаетесь не по адресу. Но имидж есть имидж, нужно быть корректным — и Ник вежливо ответил:

— Да, вы не ошиблись.