Слепая ярость

Слушать, как распекает тебя шеф не очень-то приятно даже по телефону, но куда деваться? Пролопушил — так и лопай теперь свое собственное вонючее дерьмо, браток. Но уж слишком босс разошелся…

— Извините, мистер Мак-Реди, но если бы не этот чертов слепой…

— Я не хочу больше слушать об этом слепом, ты понял, Ибаньес? Три сраных балбеса не могут сладить с одним калекой — что за бред? Если ни на что не способен — нечего и оправдываться? Убили, придурки, эту бабу — ладно, черт с ней, хватило бы нам и мальчишки. Но ты и его упустил, олух!

— Но, мистер Мак-Реди…

— Заткнись! Свои объяснения ты можешь засунуть себе в задницу или в манду какой-нибудь девке! А мне нужен сын Дэвероу!..

Ибаньес только поскрипывал зубами. Что ж, так мир устроен: кто круче — тот и прав. Собака не может позволить себе оскалиться на хозяина. И как ты по ступенькам ни поднимайся — всегда кто-то будет располагаться выше тебя. И поплевывать оттуда, и покрикивать… Спорить, доказывать — бесполезно: раз ты ниже — ты всегда виноват.

— Ну что ты там заглох? Язык проглотил?

— Мистер Мак-Реди, все будет путем, не беспокойтесь. Им от меня уйти не удастся: их следа я не потерял. Я уже поджидаю их в одном местечке, где у меня имеются подходящие ребята для такой работенки. Так что им деваться просто некуда, поверьте. Малец завтра будет у вас, а этому проклятому слепому я…

— Опять слепой! Твою мать, довольно! Короче, если не доставишь мне щенка, то будешь сам и слепой, и косой, и хромой! Работай, бездарь, работай! Всё!

На том конце провода бросили трубку.

— Козел… — злобно процедил чернобородый Ибаньес и в бессильной ярости плюнул на телефон.

15

— Альмавиль, — объявил водитель автобуса в микрофон. — Стоять здесь будем десять минут, так что не задерживайтесь.

Потягиваясь спросонок, Ник и Билли выбрались наружу. Ярко светило солнышко, было сухо и жарко — и до чего же приятно по контрасту с минувшей дождливой ночью.

Автобусная станция располагалась на самой окраине Альмавиля. Пыльная пустынная улочка уходила в глубь этого затрапезного городишки, а по другую сторону раскинулись бескрайние кукурузные плантации.

Пассажиры автобуса потянулись в здание станции, и маленькая площадь перед нею опустела, если не считать обшарпанного открытого джипа, в котором подремывали на солнцепеке несколько мужчин.

— Ну и дыра! — воскликнул Билли. — И как только люди здесь живут?

— А может, им тут нравится? — отозвался Ник, подставляя лицо солнечным лучам.

«Он совсем не зажмуривается, в упор глядя на солнце, — констатировал про себя Билли. — Нет, он точно слепой, зря я чего-то сомневался…»

— Ой, ну вы и скажете, дядя Ник, нравится! Что же может тут нравиться?

— А что — солнце ведь везде одно и то же. А тут такое славное тихонькое местечко…

— Нет уж, — решительно сказал Билли, — я, когда вырасту, уеду в какой-нибудь большой-большой город. В Чикаго или даже прямо в Нью-Йорк!

— Кому что нравится, — не стал спорить Ник. — Валяй — я ничего против не имею.

Билли поразмышлял минутку и, видимо, пришел к какому-то решению.

— Дядя Ник! Я схожу куплю водички, ладно?

Ник благодушно кивнул.

Билли заскочил в здание станции и, быстренько оглянувшись по сторонам, увидел телефонную кабинку. Нашарил в кармане монетки, начал набирать номер. И вдруг чья-то рука резко легла на рычаг телефона.

Мальчик вздрогнул и испуганно обернулся. Перед ним стоял Ник.

— В чем дело, дядя Ник? Я просто домой хочу позвонить, маме…

— Не надо, Билли, не стоит, — мягко сказал Ник. — Честное слово, не стоит…

— Это еще почему? — возмутился Билли. — Разве мне нельзя с мамой поговорить?

— Ты не можешь поговорить с нею, Билли, — покачал головой Ник.

— Но почему, почему я не могу! Что это еще за новости?! — продолжал ерепениться Билли.

Мысли вихрем пронеслись у него в мозгу: «Я тогда упал? Я не помню… Мама со мной не попрощалась… Почему? Она куда-то уехала? Куда? Почему так неожиданно?.. Дядя Ник такой странный… Почему он так смотрит? Ой, он не смотрит, он же не может смотреть, но у него такое лицо… Он что-то знает… Но что, что же случилось?..»

Маленькое сердце Билли сжалось от какого-то жуткого предчувствия.

— Почему я не могу позвонить маме? — упавшим голосом повторил он.

— Видишь ли, Билли, — мягко сказал Ник, — есть кое-что такое, что ты должен узнать…

Билли в упор смотрел на него.

— Пойдем-ка на улицу, — легонько подтолкнул Ник мальчика, — мне нужно сказать тебе одну вещь…

На непослушных ногах Билли вышел вслед за Ником на знойную площадь.

— Говорите, дядя Ник…

— Билли, малыш… Будь мужчиной…

Мальчик напряженно ждал.

— Мне очень трудно говорить об этом, Билли, — но ты должен это знать… Твоей мамы больше нет, Билли. Какие-то негодяи убили ее, — с трудом проговорил Ник.

Билли не верил своим ушам. Маму? Убили? Мамы больше нет?..

— Это правда, дядя Ник? — едва шевеля губами, спросил Билли.

— Да, Билли. Это ужасно, но это так, — печально подтвердил Ник.