Слепая кара

Только, если можно, давай еще выпьем. Я не могу так...

Ее всю трясло от волнения и ненависти.

- Да что с тобой, Наташа? Что с тобой?

- Дай чего-нибудь выпить, ради бога, сигарету дай...

- Сейчас погляжу. На тебе пока сигарету...

Наташа затянулась сигаретой и закашлялась. Марина сходила на кухню и принесла бутылку водки.

- Ты знаешь, ничего больше нет. Ни вина, ни пива.

Только вот эта гадость. Купили на Восьмое марта, а вот как получилось родители в командировке, а мне репетировать пришлось в праздник - сегодня наш мастер в Париж улетел, вчера решил с нами поработать...

- Давай водку, мне все равно. Может быть, и лучше - крепче ударит.

- А зачем тебе? - засмеялась Марина.

- Надо. Сейчас узнаешь.

- Ну, давай! Гулять так гулять.

Их беседу то и дело прерывали телефонные звонки, но Марина быстро обрывала разговор и клала трубку.

Однако очередной разговор оказался довольно долгим. Марина с телефонной трубкой вышла в соседнюю комнату и что-то кому-то доказывала. Наташа осталась одна, курила. Ненависть к Николаю переполняла ее, стучало в висках, кулаки сжимались сами собой. Она ходила по комнате, машинально смотрела на диковины и картины и думала о своем. Из соседней комнаты раздавались довольно резкие выражения Марины.

- И передайте ему вот что! - громко крикнула она. - Я вашего сыночка знать не желаю. И все! И не звоните больше мне! Все!

Она, красная от волнения, выскочила из соседней комнаты и нервно закурила.

- Это его папаша! Уговаривает меня снова сойтись со Стасиком. Золотые горы сулит - квартиру, говорит, нам купит, на лето путевки в любое место. Представляешь - покупает меня. А все дело-то в чем - на иглу он сел, и только я якобы могу его с нее снять!

Я чувствовала... Он всегда был склонен к чему-то такому. И чем я теперь ему смогу помочь? Даже если бы хотела... А я не хочу. Он мне отвратителен, понимаешь? Ты представляешь, он спал со мной, говорил мне ласковые слова, а на следующий день трахался с какими-то бабами. А я ему верила! Когда я его в буквальном смысле с бабы сняла, на него было жалко глядеть. Сколько он после этого ко мне ходил, умолял - понимаешь, я не могу преодолеть себя. Мне даже его жалко, но он мне отвратителен. Ты меня понимаешь, Наташа?

- В каком-то смысле. Я не была замужем. Я жила с одним парнем. Но я совсем не любила его. Он был бандит. Его убили.

- Что ты говоришь?! Интересно как! Настоящий бандит?

- Абсолютно настоящий. Деньги у него не переводились. Он бы, наверное, мне замуж предложил, если бы не погиб. Мне казалось, он меня любил. Но я-то его совсем не любила, сейчас я это понимаю. Боялась, уважала даже, может быть, за ежедневный риск, но не любила. А теперь у меня совсем другой парень - полная противоположность. Тот пальцем боится до меня дотронуться. Такой вежливый...

- И ты любишь его?

- Не знаю. Может быть. Я пока не знаю. Марина...

- Что?

- Давай выпьем, меня что-то всю трясет.

- Ну давай. Сейчас под водку закуску какую-нибудь соображу. У меня вообще-то нет ничего, некогда готовить. Но какая-то колбаса была и банка шпрот.

И хлеб черный я позавчера покупала, должен быть.

- Да не надо никакой закуски. Запьем вот соком.

- Ну уж нет. Последствия будут ужасны. Доверься моему опыту.

Марина принесла колбасу и шпроты, порезала черствый хлеб. Подала маленькие рюмочки.

Они выпили ледяной водки, закусили хлебом со шпротами, и Наташа расслабилась совершенно. Она рассказала Марине о своих отношениях с Николаем.

Марина слушала, вытаращив глаза и сжав кулаки.

- Сволочь, вот сволочь, вот паскуда!, - процедила она сквозь зубы, когда Наташа закончила и уставилась куда-то отрешенным взглядом. - Его же убить надо!

Просто убить! Такие люди вообще не должны существовать. Как ты там живешь? Да тебе нужно уйти из этой квартиры. Немедленно!

- Но куда же я уйду, Марина? На вокзал?

- Куда угодно! Хоть у меня живи!

Наташа рассмеялась.

- Как у тебя все просто!

- Но так жить нельзя! Матери почему не расскажешь?

- А что это изменит? Еще хуже станет. Что она может, измученная женщина? Она боится Николая как огня. Он с ней не церемонится. Что не по нему, так может стукнуть...

- Он что, бьет ее?

- Конечно. В последнее время редко. Она ему ни в чем не перечит. А раньше частенько. Когда я маленькая была. Бил кулаком в лицо. Она летела в другой угол комнаты. А я на все это глядела. Как у меня тогда билось сердце, боялась, что выпрыгнет.

- И никто никогда за нее не заступился?

- Да ты что? И кому? Я попробовала, когда стала постарше, так он мне такую пощечину залепил, несколько дней щека горела. Он страшный, понимаешь?

В нем какая-то сила, непробиваемый он. Он, словно танк, прет вперед, и все. Один раз, помню, сбил маму с ног и ботинками дубасил ее на полу. Она визжит, корчится, а я сижу на диване и боюсь шелохнуться.