Слепая любовь

Филя испокон веку придерживался самой традиционной ориентации и постоянно благодарил судьбу, которая не обнесла его, что называется, во пиру чашею. Но удовольствие от общения с тем же Зигой Веселовским он считал для себя сомнительным, хотя еще Вячеслав Иванович, знакомя и передавая Агееву своего агента, говорил, что тот всегда работал честно и аккуратно, что, в свою очередь, особо важно для самого агента. Но это ж когда было! Да и понятно, что «нетрадиционникам» в советском обществе жилось несладко. А сейчас проблемы геев в стране, похоже, вообще не существует. Напротив, народ уже традиционной ориентации так и рвется в закрытые гей-клубы! И даже солидные организации, как уверяют «знатоки вопроса», на глазах, бывает, «голубеют». Вот где простор для рэкета! Просто поразительно… И криминалу небось немерено!.. Так что тут наверняка придется вносить еще и соответствующую поправку к информации Веселовского. Ну примерно, как ты это делаешь, когда пристреливаешь новое оружие…

От размышлений оторвал телефонный звонок.

— Привет, Кузьмич, — услышал он голос Александра Борисовича. — Ты где конкретно?

— Подбираюсь к Таганке. На Нижегородской буду, если сильно повезет, минут через тридцать. Есть изменения?

— Нинка договорилась о встрече в районе половины четвертого, так что не торопись, времени у тебя навалом. Вряд ли, думаю, они сегодня куда-нибудь отправятся. Для первого дня знакомства рановато. Но видно будет. Если что, ты уж тогда с них не слезай. Надо будет раздвоиться, немедленно звони, я подъеду. Ну а дальше, как договорились, слушай да пиши. Вечерком познакомимся с информацией и обсудим. Или у тебя собственные дела?

— После десяти. По поводу того художника.

— А-а-а, нашел своего бывшего знакомого?

— Точно так.

— И что слышно?

— Про художника? Гнида.

— Во как?! Интересно! Ты уж тогда поплотнее им займись. А запись просто забрось мне по дорожке, я сам послушаю…

2

Вечером того же дня Нина пожаловалась отцу.

— Слушай, папуля, я думаю, что дальше так дело у нас с тобой не пойдет. Эта твоя дурацкая «прослушка» — «жучок»? «клоп»? как вы их называете? — категорически мне мешает! Я не могу работать, зная, что она лежит у меня в сумочке. Ну будто я какую-то подлость совершаю! Нет, правда, пап! Давай уберем ее? А то я кажусь себе стукачкой… ужасно противное ощущение! Я даже в глаза Юле в какие-то моменты боялась смотреть — вдруг догадается? Это ведь ужасно! Тем более что никаких секретов у нас и не было…

Александр Борисович еще до возвращения дочери домой успел прослушать запись, сделанную Филей Агеевым, и ровным счетом ничего в ней полезного для расследования либо просто интересного для себя в плане постижения характера Юлии не нашел. Тут дочка была, конечно, права. Но ведь суть ее каприза, как понимал Турецкий, в другом. Если ей уже сейчас, когда ничего серьезного не происходит, — просто обычное знакомство! — мешает «жучок», то что будет потом, когда роль прослушивающей техники в плане сбора информации стократно возрастет? Ну, может возрасти? Нинка, что же, так и будет продолжать переживать свою «неискренность»? Вот это и плохо. Значит, она изначально неверно поняла суть своего задания. Ее не «дружбу заводить» с Юлией послали, а попытаться выяснить, что с девушкой происходит. То есть узнать о причинах ее конфликтов с родителями, ну, с дедом и бабкой. Посмотреть, в каких условиях она работает, что делает в свободное время, кто друзья и так далее. Но не более того. И всякие личные Нинкины проблемы к делу никакого отношения иметь не должны. А если ей что-то мешает, то придется сделать так, чтобы эти помехи устранить. Скрыть от нее. Иначе говоря, формально как бы отказаться от прослушивания, а на самом деле не прекращать его ни на миг. В одежде микрофон прятать нельзя, дочь каждый день надевает на себя то, что взбредет ей в голову в последнюю минуту перед выходом из дома, а барахла хватает. Значит, остается все та же сумочка, которую надо каким-то образом передать ненадолго в руки Филиппу, тот мастер прятать «игрушки» подобного рода.

— Другими словами, — пытался объяснить Турецкий жене свою позицию, — если мы не собираемся отказываться от Нинкиной помощи, придется ей, к сожалению, но для пользы дела соврать. И возьмешь на себя эту миссию ты, дорогая. Или мы с тобой попросту выводим дочь из игры. Потому что если она не будет нам помогать, то совершенно определенно может сильно помешать. Увы, такова логика. Думай…

Но вместе с тем другое обстоятельство обрадовало Турецкого, чем он и не преминул также поделиться с женой. Наедине, естественно.