Слепая месть (Любовь рикошетом, или Правило бумеранга)

С раздражением откинул от себя девчонку, прямо в руки подошедшего Игоря и, молча, сделал всем приглашающий знак рукой. Обошел машину, быстро запрыгнул на переднее пассажирское сиденье, громко захлопнув за собой дверь, но продолжал следить за маленькой женской фигуркой, дрожащей в руках друга. Он легко подтолкнул ее в сторону внедорожника и помог забраться назад. Рядом с ней, по обеим сторонам от нее, сели парни. Игорь открыл водительскую дверь и вопросительно подняв одну бровь, смотрел на меня в ожидании приказа…

Избитый Малой так и продолжал стоять у капота нашей машины, не двигаясь, не решаясь без моего одобрения на любые действия.

– Пешком пусть идет, – приняв решение, зло рявкнул я. – Поехали.

Игорь, все так же, молчаливо, запрыгнул внутрь роскошного салона и, нажал на газ, ловко объезжая мальчишку…

Отъезжая с места неприятных событий, я, с возрастающим раздражением, заметил, как мой младший братишка развернулся и упрямо побежал прямо за нами. Вспоминания о разговоре парней и его новой влюбленности, только разжигали чувства, играя на туго натянутых нервах моих эмоций.

До старой конефермы доехали очень быстро.

С трудом дождался, когда мы заехали в высокие ворота и машина остановилась. Вышел, громко захлопнув за собой дверь, и, не церемонясь, за руку выволок на улицу девчонку, продолжая идти в сторону покосившихся бараков и тащить ее за собой. Она не успевала, но продолжала молчать, а я не сбавлял шаг, поэтому ей приходилось бежать за мной, чтобы не упасть на землю…

«Плевать. Упадет, поволоку так!»

Ярость накрывала с головой. Я уже не мог справится с ней и контролировать ее, поэтому смирился, позволяя ей руководить собой. Дошел до вбитого в землю деревянного столба и толкнул девчонку к нему, грубой веревкой связав ее руки, с силой дернул их вверх так, что ей пришлось встать на носочки, чтобы не повиснуть совсем. В ответ на свое действие, услышал только ее рваный, тихий вздох и заглушающий шум крови своих в ушах, которая продолжала кипеть от неукротимого бешенства…

Отошел от нее на шаг, потом еще на один и не спеша, теперь уже переведя дыхание, звякнул пряжкой своего ремня, со щелчком, вытягивая его из пояса своих джинсов… Выдернул и сразу, бездумно, наотмашь, ударил по ее спине, вкладывая в силу удара всю ярость, что подзадоривала меня прошедшие сутки.

Она промолчала, лишь дыхание, с шипением, сорвалось с ее сомкнутых губ.

– Сука, – заорал я, – проси, иначе засеку до смерти!

И еще раз, размахнулся… но не попал.

Маленькую фигурку закрыл от меня знакомый силуэт и я ощутимо хлестнул, попал по его спине, повторно, никак не задев девчонку.

– Ветер, – раздирая горло, орет Малой, – она не снайпер! Она за отца мстит! За своего отца! У них там что-то с нашим не срослось! Не бей! Не снайпер она!!! Сама мне рассказала…

Кровь, неудержимым напором, рвет мои вены…

С трудом слышу мальчишку. Кричу Игорю, чтобы оттащил его и, опуская руку с ремнем, подхожу к привязанной девчонке, которая с трудом терпит, плачет, но молчит.

– Сама за себя попросить не можешь? – грубо спрашиваю у нее, не надеясь услышать ответ.

– Прошу, не надо… – едва шевеля мокрыми от слез губами шепчет она и я поднимаю лицо к черному небу, сплошь закрытому дождевыми тучами, и ору в голос, пытаясь усмирить захватившие меня эмоции.

… А потом, делаю шаг ближе, хватая за затылок и разворачивая ее голову в свою сторону и, наклонившись к ней, припечатываю своими, сжатыми от напряжения, губами ее рот, нещадно кусая полные женские губы. Это вовсе не поцелуй – наказание. От неожиданного прикосновения к ней больно так, что судорогой сводит все тело. Словно это не ее, а меня, только что, хлестали по спине и она ноет от сильных ударов, невыносимым возбуждением проходя вдоль всего позвоночника и сворачиваясь тугим жгутом нестерпимой похоти на пояснице…

С силой прижимаю ее к себе, не позволяя оторваться и сделать вдох.

Сам не дышу, сминая карающими губами ее трепещущие губы, языком проходясь по местам своих укусов, агрессивно врываясь внутрь ее рта. Только тогда, когда почувствовал ее протяжный мучительный полустон-полувздох, отпустил ее голову, сделал шаг назад, и отошел в сторону, увеличивая расстояние между нами. Яростно вытер свои губы, соленые от ее слез, тыльной стороной ладони, размазывая по ним кровь от сбитых в уличной драке костяшек пальцев…

15 глава

Больно…

Смотрю на него, стоящего рядом со мной, с отвращением вытирающего свой рот, и мне становится почти физически больно. Бессильное раздражение от яростного поцелуя ощутимо колет мои плотно сжатые губы, так неожиданно, что я прикусываю нижнюю, чтобы унять стойкое ощущение странного онемения.

Не вижу, но точно знаю, что смотрит на меня, потому, что чувствую его взгляд на своем теле, поэтому отворачиваюсь от него и снова упираюсь лбом в деревянный столб у которого стою…