Слепая совесть

— Мои документы теперь все время будут храниться у вас? — интересуюсь у жениха.

— Они вам нужны? — удивляется.

Ох, не знаю. Запасные бы какие-нибудь…

Снова цепкий взгляд Леврии, пристальный Иллариандра. Пожалуй, не стоит отношения выяснять.

— Что вы, дорогой, у вас надежнее. — Беру ручку, даже не глядя на императора, ощущаю, как он слегка расслабляется.

Документов много, но мои подписи требуются только на двух: на свидетельстве о браке со всеми вытекающими и о перемене гражданства. Плюс расписка, что паспорта и бумаги получила.

То ли Леврия подает какой-то знак, то ли у них тут все распланировано, а возможно, за нами просто наблюдали, — отворяется дверь, заходит служанка с подносом и тремя бокалами, ставит на стол, наливает вина. Скрепить договоренности, так сказать.

В напряженной тишине, сдобренной фальшивыми улыбками, чокаемся, принимаем сдержанные поздравления, обмениваемся благодарностями и комплиментами.

Потом Иллариандр провожает до самых апартаментов, целует в щеку, рассказывает, что я прекрасна и будет ждать…

Валтия со служанками по-прежнему у меня, прямо начинает уже раздражать. Даже у мадам Джанс никто не может без спросу войти в комнаты девочек, уборщица и то по расписанию. После главной церемонии в Айо попытаюсь вытребовать неприкосновенность своих покоев, хоть какую-то.

Бросаюсь к телефону, снова и снова названиваю Тересии. Опять длинные гудки, а может, она давно уже приехала, просто не берет? Не хочет меня видеть…

Кладу трубку. Бесполезно.

Боже, хоть бы с ней ничего не случилось!

Отгоняю панику, она же сама сказала, что должна уехать. Значит, есть более важные дела.

Оглядываюсь, вижу внимательный взгляд моего Стража, рассеивающиеся лучи омаа из глаз. Спросить у него, что ли? Вдруг сможет найти.

Дарсаль

Служанки с Валтией возвращаются к подготовке императрицы, но сама Ноэлия не здесь. Задумчива, часто ощущаю на себе взгляд ее отражения. Обед приносят прямо сюда, Валтия все дает последние наставления, в который раз проговаривает этапы церемонии. Ощущаю легкое раздражение подопечной, она еще пару дней назад на репетиции их запомнила. Что-то с ней совсем как с несмышленой.

— Валтия, — вдруг зовет тихо. Та отвечает, наверное, взглядом, молча. — Ты ведь долго знала Ливию Кросс?

— В Айо она уже была не Кросс, — отвечает слегка ворчливо, — а Ингель, как и вы скоро станете.

— Какая разница, — вздыхает Ноэлия.

— Конечно, я ее еще долго обучала, как и вас, смею надеяться, буду. Простолю… в смысле женщинам из Йована ведь неоткуда узнать наш уклад, а учиться жить во дворце надобно.

— Она была счастлива?

— А вы разве нет?

— Мне страшно.

— Ну, милочка, всем страшно.

— Она любила императора? Долго жила во дворце? Почему решила уехать за город?

— Ноэлия, — строгое, — разве можно не любить императора? Конечно, она его любила, да вы же видели запись, разве она не выглядела счастливой, выходя замуж? Она очень долго жила во дворце, помогала императору, растила сына. А потом сочла, что вполне может себе позволить отдохнуть, пожить на природе у моря. Здоровье стало подводить, возраст, знаете ли.

— Возраст? — не сдерживается Ноэлия. — Да ей было-то лет сорок — сорок пять, не больше пятидесяти!

— По-вашему, мало?

— Вам-то побольше будет, — бурчит Ноэлия.

От Валтии бордовые языки недовольства. Наклоняется вдруг совсем близко, шепчет императрице в самое ухо:

— Вы бы поменьше вопросов задавали, госпожа, и побольше думали о том, как расположение императора удержать.

Аура Ноэлии ярко вспыхивает, но лишь мгновение. Похоже, девушка хочет возразить, возмутиться, однако сдерживается. Почти сразу возвращается в норму, на миг снова мерещится легкий узор, цвета симметрично раскладываются, но быстро все исчезает. Какая же аура удивительная.

— Я хочу побыть одна. — Ноэлия поднимается.

— Но ваша помада…

— Уж как-нибудь справлюсь. — Ноэлия прикладывает салфетку к губам, к еде почти не притронулась. — Мне нужно побыть одной! — слегка повышает голос.

Служанки во главе с Валтией не смеют настаивать, кланяются, уходят.

Подопечная нервно расхаживает по комнатам, платье драгоценными камнями отблескивает. Ворчит, какое оно тяжелое и неудобное, несколько раз замечаю фиолетовые языки намерений в свою сторону.

— Я могу что-то сделать для вас, моя госпожа? — спрашиваю.

Останавливается, пронзительный, тоскливый такой взгляд:

— Дарсаль… нас тут все слышат, да?

— Стражи способны слышать, если настроятся.

— Неужели везде слышат?

— Моя комната изолирована. Комната каждого из Стражей. Иначе нам сложно отдыхать.

— Понятно. Спасибо. Ты отдыхай, когда нужно.

— Конечно, моя госпожа.

— Ты говорил, что смог бы меня найти где угодно, — начинает, киваю, не совсем понимаю, к чему она. — А… Тересию? Смог бы?

— Я не запоминал ее ауру специально, но могу узнать, наверняка кто-то из охраны дома запомнил для дальнего поиска.

— Зачем? — нервно.

— Безопасность, — пожимаю плечами.

— И что ей может грозить?

— Ничего, пока она не угрожает вам.

— Так ты поищешь? Я волнуюсь, почему она не приехала на церемонию!