Слепая тропа

Этому способствовали и пересказы приключений команды «Грозного» в разных уголках света, которые разносились все теми же караванами и по мере распространения по Фарерам дополнялись все более и более невероятными подробностями. В конечном счете эти истории сначала из пересказов стали слухами, затем байками, потом в некоторых местах превратились в легенды и обросли такими невероятными сюжетосплетениями, что некоторые старики на окраинных островах стали почитать «Грозного» и его обитателей как неких мифических порождений послевоенного фольклора.

В кулуарах руководящих верхушек гуляли мысли и даже открыто высказываемое недовольство в адрес лидера сувуройского «Братства» Вальгира Турнотура, якобы ни с того ни с сего присвоившего лодку единолично себе. По какому праву? Некоторые старейшины даже объединились, сколотив посольство в столицу Фарер Торсхавн, и пришли на поклон к верховному правителю Ульриху Семиброку, чтобы он рассудил ситуацию. Но тот, помня историю с «Драконом» и Хранилищем, когда лодка и танкер вроде как выступили заодно, не спешил делать выводы и принимать необдуманные решения.

Несколько раз в селение проникали лазутчики, но их быстро ловили, да и причинить какой-либо очевидный вред они никак не могли. Но на момент проведения энергетических кабелей с лодки случилось несколько диверсий, и Турнотур все-таки решил выставить дозоры.

Батон от нечего делать пошел добровольцем. На стройке рук хватало, в «высоких материях» механики, необходимой для обслуживания энергосети, он не шарил ни бельмеса, живность поблизости и в лесах была не слишком опасна, а значит, не представляла для него никакого интереса. Чтобы хоть как-то себя занять, охотник напросился в смотрящие, вдобавок оружие свое у него имелось, да и старый маяк на южном холме он приглядел еще в первое посещение островов. Карты легли наилучшим образом. Старая вышка работала, а заглядывавшая навестить Лера с Чучундрой еще больше напоминала охотнику о покинутом доме.

Вот только жизнь текла своим чередом, стройка двигалась, а ни лазутчиков, ни каравана не было ни видно, ни слышно, и Батон понемногу снова начинал хандрить.

– Если так дальше пойдет, хоть в горы иди на голой жопе медитировать, – ворчал охотник, обшаривая в бинокль близлежащие окрестности.

Из развлечений остался только фёркей[8] да тренировочный маршрут Лерки, где он периодически подстраивал ей всевозможные кунштюки. Пускай тренируется, нарабатывает. Хоть какая-то польза от этих чащоб, в которые по-прежнему строго-настрого запрещалось соваться с наступлением темноты.

Время шло. Заготовленные для торговли и мена припасы грозили вот-вот начать портиться, но на береговом посту была тишина.

Соседи с Сандура заставляли ждать.

* * *

Они появились глубокой ночью.

Со стороны бухты донесся отдаленный звук рожка, который стали передавать от поста к посту, пока в селении низко и монотонно не заговорил колокол. Паром с соседнего острова прибыл.

Дремавший Батон клюнул носом, зашевелился под накинутым плащом и осмотрелся. Мощный луч прожектора по договоренности бил в сторону моря, а сам охотник кемарил ярусом ниже с противоположной стороны. Не важно, кому и для кого, но раз маяк стоит и энергии пока в достатке, сигнал нужно посылать, решили островитяне. Нередко его использовали и для освещения селения – яркий мощный луч накрывал ослепительным светом все вокруг, когда того требовала необходимость.

– Да неужели?

Через какое-то время в ущелье между холмами, соединявшими территорию «Братства» с бухтой, один за другим замерцали факелы. Судя по количеству, не менее двадцати – столько удалось насчитать Батону; делегация на этот раз собралась внушительная.

– Ладно, поглядим. – Сбросив плащ на пол и надвинув со лба гогглы с защитными стеклами, Батон забрался в пультовую, направляя прожектор к выходу из ущелья. Потом закинул СВД за спину и загремел сапогами, быстро спускаясь по винтовой лестнице.

Потревоженное гудением колокола селение нехотя просыпалось, из домов показывались щурящиеся заспанные люди, кутавшиеся во что попало и прятавшие в ладони зевки. Недовольно подавала голос разбуженная скотина, лаяли пастушьи псы.

– Караван приехал! Караван приехал! – нараспев щебетала высыпавшая из детского садика стайка детей, которых тщетно пыталась утихомирить молоденькая воспитательница, сопровождаемая рослым детиной, застегивающим на ходу штаны и заправляющим в них рубашку.

То и дело раздавались резкие короткие фразы через громкоговоритель – один из помощников старейшины, получив список от засланного к каравану мальчишки, руководил организацией расселения гостей, в то время как другая команда спешно готовила к открытию отработавший всего несколько часов назад самый большой кабак в деревне. Заново раздувались жаровни под шкварчащими румяными тушами, вскрывались хмельные погреба и грохотали столы. В светильники и лампы подливали китовый жир, несколько телег снарядили к овощебазе, послали к мельнице в хлебную лавку.

Уставших от ожидания сувуройцев все-таки застали врасплох.