Слепая тропа

– Слышишь, – прошептала Лера, подняв голову с груди Мигеля и прислушиваясь к доносящемуся с улицы шуму. – Кажется, приехали.

Наработавшийся за день Мигель, вечером едва дотащившийся до кровати и на автомате проглотивший ужин, промычал сквозь сон что-то нечленораздельное и отвернулся – волосы Леры щекотали ему нос.

– Спи, я посмотрю. – Поцеловав его, девушка слезла с кровати и стала одеваться. В лукошке, набитом соломой, закопошилась Чучундра. – И ты сиди.

Караван действительно был большим. Возглавлял процессию массивный внедорожник со спиленной крышей и демонтированным двигателем, на месте которого на сваренной из арматур сидушке устроился кучер, погонявший упряжку тянущих повозку лошадей. Сиденья из салона были вытащены, вместо них на специальном возвышении установили широкое кресло, перед которым с двумя телохранителями, раскинув руки в традиционной демонстрации мирных намерений, стоял высокий бородатый мужчина с непокрытой головой и в богато расшитой шубе. Это был предводитель общины Сандура Балдер Никалунд.

Следом за внедорожником выплясывала группа пестро разодетых скоморохов, дудками, бубнами и барабанами пытавшихся изобразить некий бравурный марш. На их головах красовались древние засаленные шапки спортивных болельщиков с сохранившимися местами бубенчиками, которые приводили в восторг тычащую в них пальцами детвору. Особенно ловкий актер с размалеванным краской лицом и надетым на голову чьим-то рогатым черепом на ходу жонглировал несколькими баклушами, искрящими зеленоватым пламенем.

– Смотрите! Смотрите! – захлебывалась восторгом ребятня.

Далее процессию продолжала восьмерка быков, волокущая на цепях, украшенных лентами, туристический автобус с наглухо заваренными окнами и одной-единственной дверью, больше напоминающий сейф на колесах. На крыше сидели несколько человек, державших автоматы на скрещенных по-турецки ногах. Это было сердце каравана – внутри находился приготовленный для мена и торговли товар.

За автобусом, поскрипывая, катилась повозка попроще, в которой лежало что-то бесформенное, плотно замотанное в перевязанную шпагатом парусину.

Замыкали процессию торговцы – мужчины, женщины и их охранники, держащие за древки ярко пылающие факелы.

– Олимпиада-34 в натуре, – хмыкнул Батон, присоединившись к охранникам Турнотура. – Великое посольство.

Яков тоже был здесь, готовый переводить остальным русским и корейцам. Протиснувшаяся сквозь толпу Лера, доверху застегнув куртку, встала рядом с охотником. Разглядев Олафа и Милен, кивнула им и улыбнулась, наблюдая суетящихся в запарке Паштета и Треску.

– Чего одна? – спросил Батон.

– Пусть спит. Успеется.

Пестрели костюмы, звучала музыка, чадили факелы, все возбужденнее гомонили окончательно проснувшиеся люди, наконец дождавшиеся гуляний в честь прибытия каравана. Соревнуясь между собой в достатке, что автоматически означало престиж, соседи любили пустить друг другу пыль в глаза. Судя по выражению лица вышедшего навстречу процессии в окружении свиты Турнотура, сандурцам это сейчас удалось. Огромный предводитель был роскошно одет, опирался на вычищенный посох и даже успел умастить заплетенную бороду щепотью благовоний; теперь же во всем этом великолепии, выйдя на заливаемое лучом маяка пространство, он ждал подъезда гостей.

Процессия приближалась и волнение нарастало. Наконец кавалькада замерла в десятке метров от Турнотура. Смолкла музыка, перестали скрипеть поводья, натруженные животные не издавали ни звука, и над площадью повисла тишина.

Стоявший в джипе Балдер Никалунд снова воздел руки – по традиции приветствие первыми начинали гости – и начал петь. Ему подпевали вставшие по бокам автомобиля менестрели.

Нет краше земли в мире славной моей!
Я щедро богат, счастлив я жить на ней.
Прекрасен и в зиму и в лето порог
Родных островов, подарил что нам Бог.
Когда вас открыли, то дали вам имя –
Фареры, бог любит мой край!

Обитатели Сувуроя дружно подхватили гимн Фарер:

Лучи солнца летом на пиках блестят,
Гнетут в зиму буйные бури наш взгляд.
О рьяное сердце, о духа полет
Нас объединяет в единый народ!
И с верою нашей стоим мы на страже
Фарер, будь спокоен мой край!
Склоняемся низко пред Божьим перстом,
Ты мир нам даруй, Боже, светлым лучом.
Очисть нас во славе, веди нас вперед
Сквозь грозы и пламя дерзая в восход.
Крепи дух отваги, чтоб высились стяги
Фарер, да, мы любим наш край!