Слепая зона

Они открыли рты одновременно. Полковник вздохнул и снова нацепил маску безразличия, отвечая:

– Трупы находятся в… лаборатории. Образцы тканей исследуют в Институте вирусологии, пока результатов нет. Это жертвы последней недели.

– Полковник, – сдавленно, почти шепотом, спросил Вощин, – вы определили причины смертей?

– В каждом случае причиной служило, как вы выразились, майор, неопределенное воздействие.

– Остальные твари в «Фармкоме»! – воскликнул Дежин, уставившись на Славика.

– И они тоже научились убивать, – тоскливо констатировал тот.

Полковник поднялся, сгреб со стола дело и сообщил ошарашенным собеседникам:

– Вы, оба, откомандированы в мое ведомство. Капитан, вы явитесь ко мне в четырнадцать ноль-ноль, познакомлю с группой. На завтра запланирован выезд на «Фармком». А вам, майор, следует явиться вот сюда. – Он протянул Вощину прямоугольничек визитки. – Там вас введут в курс дела. Расскажете все, что знаете. Телефоны не выключать!

Дежин и Вощин еще с минуту тупо смотрели друг на друга после того, как за полковником мягко закрылась дверь кабинета.

– Твою же мать! – искренне поделился ощущениями от беседы интеллигентный Славик.

– Не то слово. Мы попали в задницу, Ватсон. Этот Гречин заявил, что у его конторы другая версия убийств…

– Могу только предположить: НЛО? Враги государства? Иностранные разведки? Террористы из запрещенной в России организации?..

– Слав, не до шуток. – Дежин потер свежевыбритый подбородок. – Кофе хочешь?

Сам-то он хотел вовсе не кофе, но альтернатив не было.

– Давай, – вздохнул Вощин.

– А ведь я у тебя в кабинете никогда не был. – Славик огляделся, отставив в сторону опустевшую чашку. – Небогато, прямо скажем.

– Тут не музей, – хмуро отозвался Дежин. – Слушай, Ватсон, что-то мне подсказывает, что еще до вечера нам позатыкают рты неразглашением. Интересно, внутри группы обмен информацией сохранится? И как быть со Светой?

– Если Гречин не поймет, что твоя Света – единственная ниточка к тварям, дело плохо. Шестнадцать трупов превратятся в тридцать два. Или в какой там прогрессии возрастет аппетит тварей?.. Боюсь даже представить, что будет, если они покинут завод. Собирать урожай тел по всему городу?

– Пока что-то держит их на «Фармкоме». Понять бы, что именно.

Славик посмотрел на Дежина, как показалось тому, с сожалением и сказал:

– Все упирается в Светину Тварь. Только у нее можно узнать, что забыли на заводе остальные и как их нейтрализовать.

Максим раздраженно потер подбородок.

– Мы слишком много от нее хотим. Ты хоть представляешь себе, в каком соседстве ей приходится сейчас жить? Мало того, что она ничего не видит, не может говорить, так еще и Тварь на шее болтается. А я ни черта не могу с этим поделать!

– Да понимаю я все, Макс. Девочке не позавидуешь, но раз так случилось, что именно она своими слепыми глазами смогла разглядеть это зло, ей и придется с ним бороться. Хотя бы для того, чтобы самой освободиться, раз уж ты, я и, боюсь, вся королевская рать не можем ей помочь. И вот еще что… – Вощин помолчал, а потом смущенно продолжил: – Будь там поаккуратнее, на заводе. Гречин не понимает, с чем имеет дело, но ты-то в курсе.

Глава 4

Тыквенный суп-пюре, который приходилось пить через трубочку, был жидким и пресным. Кто-то сказал маме, что мне полезна тыква. Хорошо хоть соком апельсиновым запить можно, хотя и его следовало разбавлять водой. Прелести травмированного горла не ограничивались молчанием и капельницами. Мама хлопотала надо мной, стараясь заполнить тишину палаты рассказами о соседках, приятельницах, о том, как все изменится, когда я поправлюсь. Ну надо же! И она тоже решила, что мне плохо жилось до сих пор!.. А я беспомощно слушала. Она всегда старалась быть рядом, всегда жила в страхе за меня. Вот чью жизнь нужно было бы изменить! Может быть, Михаил Яковлевич странный, скорее всего – опасный, но он собирался неплохо платить… Отправить бы маму на курорт. Куда-нибудь в теплую страну. Я едва не улыбнулась своим мыслям, но вовремя опомнилась. Мама как раз описывала страдания соседки тети Гали, пожилой и нездоровой, и улыбка пришлась бы не к месту. Тварь маму снова игнорировала и вообще как будто пришла в норму. О том, что именно для меня теперь стало нормой, я старалась не думать.