Слепая зона

Дежин совершенно растерялся. Он все еще мог обнять ее и прижать к груди. Мог и отчаянно желал этого, но что-то в ней, в жалких сантиметрах воздуха между ними или в нем самом не позволяло этого сделать. Как будто почувствовав, Света отступила назад и, повернувшись к Максиму спиной, вполне уверенно добралась до кровати самостоятельно. Ему ничего не оставалось, как отправиться следом и оседлать притулившийся у изголовья стул.

– Рассказывай, что случилось.

Она сидела на краю высокой кровати, опустив голову, и теребила в пальцах краешек скомканной простыни. Максим ждал, молча, с непонятной и неприятной ему самому жадностью пожирая Свету глазами. Тонкую, красивую шею, без уродливого воротника и каких-либо следов травмы; съехавшую набок красную резинку на волосах, отчего хвост сместился влево и открыл смешной и трогательный завиток за ухом; тонкие запястья, длинные сильные пальцы с розовыми луночками коротко остриженных ногтей; нежный подбородок, упрямо сжатые губы, порозовевшие щеки…

– Не смотри на меня так, – неожиданно попросила она.

Максим с трудом отвел глаза.

– Спасибо. Ты не звонил. – Она не обвиняла. Тон был ровным. Слишком ровным. – Это все Тварь. Решила меня вылечить, и – вот. Даже синяков не осталось.

Света подняла голову, демонстрируя Дежину шею.

– Как?

– Не знаю, Максим! – Голос девушки дрогнул. – Ночью. Опять залезла ко мне в голову. – Ее заметно передернуло, пальцы вцепились в несчастную простыню, но пауза была лишь секундной, и Света продолжила: – Я боюсь! Мне кажется, что она сильнее и умнее, чем я о ней думала… Мне кажется, она сможет мной управлять, если захочет! Что делать, Максим?

Дежин устал. Устал от этого безумного дела. Устал за сегодняшний день. Устал сдерживаться и притворяться перед самим собой. Он поднялся со стула, сел рядом с ней на кровать и привлек к себе, обнимая за плечи. Словно ждала именно этого момента, Света вдруг обмякла и прильнула к его груди, уткнувшись носом в несвежую рубашку. Скорее всего, от Дежина несло потом, но в этот момент ни его самого, ни Свету это нисколько не волновало. Максим едва дышал, боясь спугнуть ее неосторожным движением или словом, а Света тихонько плакала, придушенным шепотом выкладывая намокшей от слез футболке все, что случилось за этот длинный-длинный день.

Глава 8

Верняк был зол. Отлично налаженное дело рассыпалось в прах за какую-то неделю с небольшим. И почему? Именно то, что он никак не мог понять, предугадать и устранить причину происходящего, и выводило его из себя. Когда за несколько дней один за другим вдруг отправились на тот свет шестеро вьетнамцев, а остальные принялись глухо роптать, он еще не беспокоился. Одним больше, одним меньше – эту потерю было легко восполнить. Но когда то же самое начало происходить прямо за забором его заводика с рабочими «Фармкома» и на территорию зачастили вопящие сиренами «скорые» и бело-голубые ментовские тачки, навязчиво сияющие люстрами, он понял – все. Кранты. Приплыли. Подгоняя ребят из охраны и оставшихся вьетнамцев, он умудрился сняться с места за три ночи. Последней уходила фура с запертыми внутри контейнера азиатами. Их вывозил самый смекалистый из чоповцев, здоровенный, как слон, парень по кличке Малой, потому что совершенно некстати и неожиданно в эту безумную неделю куда-то пропал Лом. И только позавчера Верняку доложили, что Лома грохнула какая-то слепая деваха.

Нарушив все меры предосторожности, Олег рванул к боссу, решив, что подобных совпадений просто не может быть. Тот пообещал со своей пассией решить вопрос самостоятельно, а Верняку велел залечь поглубже, как будто Олег и без него не понимал, что высовываться сейчас опасно. И это босс еще не знал про синьку!

Штамповать копеечные, безвредные, состоящие из мела и аскорбинки таблетки в ярких заводских упаковках было отличной идеей, и босс ее поддержал. Тем более что сам он оставался в стороне. Но Верняк рискнул и запустил в одном из цехов производство синьки – простой и хитрой версии синтетика, известного в народе под другим названием и не в виде голубеньких таблеток, как сейчас, а в неудобном порошке… Пришлось вложиться, но дело-то пошло!

«Пошло, да не вышло!» Зло сплюнув прямо на немытый со времен революции пол ущербной комнатухи, Верняк подошел к окну.

Смотреть там было не на что. Из грязного окна открывался вид на противоположную стену, по счастью – глухую, в трехметровом пространстве двора-колодца. Эта комната в коммуналке – ветхий дом, третий двор от Литейного, – принадлежала старой знакомой Олега. Знакомая уже лет пять как жила в Испании, где Верняк ее периодически навещал, а комната… Вот и пригодилась. Он раздраженно оглядел старые обои в полоску, пыльные шторы, продавленный диван под китайским пледом, сухие плети засохшего растения, перевалившиеся через край синего горшка, словно оно пыталось убежать от своей незавидной судьбы, да так и не смогло. Со стены на Верняка смотрел щедро умасленный качок, гордо демонстрирующий белозубую улыбку и гигантский бицепс.

«И откуда только Ленка брала эту гадость?» – подумал Олег.