Слепящая тьма. часть 2 (СИ)

Хаджи, единственный в группе мусульманин по вероисповеданию, он совершенно не испытывал раскаяния или стыда от того что ему сейчас приходится стрелять в единоверцев. Да и какие они ему к чертям единоверцы? О каком Аллахе они говорят, взрывая дома, самолеты, убивая невинных людей. Ну, хорошо, допустим те что сейчас сражаются в Ираке и Афганистане — они сражаются за свободу. Хорошо. А остальные? Те, кто направил самолеты на небоскребы 9/11 — они то за какую-такую свободу сражались? За свободу убивать когда вздумается? За свободу торговать наркотиками и содержать рабов? За эту свободу?

Если так — то никакие они ему не единоверцы. Они — взбесившиеся псы. Хаджи видел, будучи еще пацаном, призванным из далекого горного кишлака в Афганистане на что способны эти люди. Он видел людей с содранной кожей и снятыми скальпами. Он видел отрезанные головы детей. Он видел взорванный автобус — это сделали для того, чтобы списать злодеяние на шурави и их вертолеты. Потом, когда они ушли….

Он помнил, как они уходили. Они уходили одними из последних, вышли четырнадцатого февраля… Бесконечная колонна шла через мост ночью, и на головном бронетранспортере был самодельный кумачовый транспарант…

Мир тебе, Афганистан…

Мир тебе, Афганистан — мир здесь так и не настал, их уход спровоцировал новый виток войны. Сокрушив в жестоких боях преданных и проданных Советским союзом афганцев, вкусившие человеческой крови и ставшие от этого людоедами боевики поехали по мирку, неся с собой в душах пламя однажды зажженного в афганских горах пожара. Алжир, Чечня, Таджикистан — список длинный. Длинный…

Хаджа перевез всю семью в Россию, тогда еще бывшую Советским союзом. Что-то уже чудилось недоброе, что-то носилось в воздухе. И сделал это вовремя — в его рожном Таджикистане началась война. Безумие этой войны сложно описать словами, это не была война, это была резня, пришедшая откуда то издалека, из мрачной глубины веков.

Продолжением афганской трагедии стала трагедия таджикская. Все понятно граница, наркокурьеры, беспредел. Уже в Оше, в восемьдесят восьмом все было понятно — чего стоит ждать. Искры афганского пожара попали и сюда, на территорию великой и могучей. Но все равно…

Тогда Хаджа жил в России в одном из маленьких сонных городков рядом с Москвой, и все равно — понять он не мог. Ездил несколько раз на родину, говорил со стариками — и все равно ничего не понял. Что произошло? Как такое вообще могло произойти? Почему мирные и богобоязненные таджики стали с нечеловеческой жестокостью убивать друг друга…

Говорили разное. Считается, что все началось из-за противостояния кланов. Один из этих кланов занимал командные посты в республике, второй поставлял людей для милиции и сотрудничал с ним. Третий решил его свергнуть и занять эти посты сам — из него было принято давать людей в армию и отслуживших, знающих как воевать было много. Таджикистан — страна семей и кланов, здесь понимание из какой семьи и из какого клана человек для его судьбы является определяющим. Вот и поймали те, кто хотел утвердиться во власти — из их клана многие отслужили в армии — нескольких старейшин другого клана, привезли к себе в область и изнасиловали, а потом заставили в голом виде прислуживать себе за столом. Все это снималось на камеру, кассеты пошли по республике. Эти кассеты и стали тем фитилем, что-то поджег пороховую бочку, которой являлся Таджикистан еще с восьмидесятых…

Полыхнуло страшно. В войне были заинтересованы многие. И кланы, сцепившиеся за власть. И афганские наркомафиози, желающие сбить последнее препятствие на пути экспансии исламского экстремизма в Среднюю Азию — двести первую мотострелковую дивизию. И соседи в частности Узбекистан, имеющий свои счеты к соседу. Многие…

Хаджа прослужил в родной республике год, и это сломало его. Он рос в атмосфере традиционного уважения к старшим, к своему народу. А теперь он приходил в село и видел, что его соотечественники на лесопилке распилили нескольких русских, вся вина которых состояла лишь в том, что они лечили и учили таджиков. А старейшины, эти столпы общества, не только не сказали свое слово, не остудили горячие головы — но и сами призвали к расправе. Ну и как после этого оставить их в живых?

И после этого Хаджа переменился. Сильно. Если раньше он считал себя таджиком — то после того, что произошло с ним за этот год, он считать себя таджиком перестал. Он стал — для самого себя — советским гражданином, гражданином давно исчезнувшей империи. И искренне верил, что рано или поздно — она возродится…

Ну а пока, Хаджа осторожно крался, прижимаясь к глинобитной стене кишлачного домика, осматривался по сторонам. Ему что-то не нравилось, он сам не мог понять пока что — но не нравилось. Что-то, что шло еще с тех, афганских времен, какая то память не давала ему покоя. И поэтому, он отпросился у Змея на разведку. Один.